Своя рука - владыка

    Окончание. Начало в №№ 4-7 (2024 г.)

      Как не противились повышению акциза содержатели трактиров, раскладка акцизных сумм на 1884 год была с ними согласована городской управой в сумме 20 085 рублей в год. Повышение акциза так понравилось чинам городской управы, что через четыре года они снова попытались увеличить акцизный сбор. Для составления раскладки из общества содержателей трактиров на каждое четырёхлетие выбиралось от 10-ти депутатов и 10-ти кандидатов, которые с чинами городской управы и составляли оную раскладку. По утверждению её, раскладка печаталась в «Смоленских губернских ведомостях» с указанием среднего акциза с трактирного заведения на год (на 1889 год, например, 260 рублей) и общей суммы (на тот же год 29 640 рублей серебром в год со 114 заведений). Средняя температура по больнице, конечно, тридцать шесть и шесть, но ведь не всё так просто. Так и с акцизами. Например, Халилулло Рахимов, содержатель буфетов на вокзалах Риго-Орловской и Московско-Брестской железных дорог и в Благородном собрании в 1884 году получил акциза на вокзальные буфеты по 350 рублей, а за Благородное собрание 400. На 1889-й год трактирные депутаты и городская управа и вовсе установили для смоленского 2-й гильдии купца Халилулло Мухамета Рахимова акцизный сбор по 2000 тысячи рублей с каждого буфета на вокзалах и 1200 рублей за буфет в Благородном собрании. В своём заявлении к трактирной депутации Рахимов указывал, что цены в его буфетах утверждаются управлениями железных дорог, номера при буфетах для отдыха пассажиров организовывать запрещено. Да и торгуют буфеты купца Халилулло всего пять часов в течение суток, а именно когда на вокзалы приходят поезда. Он просит городскую управу и трактирных депутатов пересмотреть сумму акциза на его буфеты, так как железные дороги принимать на себя часть оплаты акцизных сборов отказываются. Даже городской голова в своём отношении сетовал на трактирную депутацию, объясняя, что буфет в Благородном собрании практически не приносит дохода, а на его содержание ещё и расходуются суммы из посторонних источников. В окончательной редакции раскладки, пропечатанной в номере «Смоленских губернских ведомостей», купец Рахимов облагался акцизным сбором на буфет в Благородном собрании в 500 рублей, а за буфеты на вокзалах по 1500 рублей серебром.
     В свете раскладочно-акцизных баталий интересна история гостиницы «Лондон», что на Сенной площади во 2-й части губернского города. В 1888-м году трактирные депутаты установили для её владельца поручика П.В. Типякова акциз в 260 рублей. Весь следующий 89-й год Павел Васильевич ломал голову над тем, как избавиться от городского сбора, всё же внося в городскую казну требуемые суммы. И в ноябре подал в городскую управу прошение о выдаче ему разрешения на 1890-й год на содержание меблированных комнат. Однако трактирная депутация и на 1890-й год выставила ему акциз, посчитав 18 сдаваемых номеров в его доме гостиницей. В своём прошении на имя городского головы А.П. Энгельгардта Типяков указывал, что содержит меблированные комнаты, при которых нет ни ресторана, ни даже общего стола для постояльцев. Ссылался проситель на других содержателей меблированных комнат в Смоленске Крылова, Глинку и Покорского, которые никаких акцизных сборов не платят. Мало того, понимая, что с городским чиновничеством нужно разговаривать с документами на руках, поручик получил из смоленского полицейского управления свидетельство о том, что при обследовании его дома на Сенной площади не обнаружено ни ресторана, ни харчевни, ни общего стола. Но управу не проведёшь. Прошение Павла Васильевича осталось без рассмотрения, так как комиссия от городской управы на его доме обнаружила вывеску «Гостиница Лондон». Также в доме Типякова имелась кухня. Типяков написал губернатору, приводя всё те же резоны (нет при меблированных комнатах на Сенной площади ресторана, не организован общий стол для постояльцев, а кухня в его доме готовит только для его семьи и прислуги; да и вывеску Типяков заменил). Тут надо ещё вот что сказать, Типяков, чтобы нормально работать в 1890-м году, половину акцизного сбора за год внёс в городскую казну. И надеялся, что по решению его проблемы деньги ему город вернёт. Наивный. На запрос губернатора чиновники городской управы и гласные думы ответствовали, что всё равно считают заведение «Лондон» гостиницей. И приводили следующие резоны: 1. Типяков сменил вывеску на доме. Новая имеет надпись «Чайная Лондон», а по законам Российской Империи вывеску меблированные комнаты иметь не могут. 2. В 18 номерах останавливаются в основном только приезжие, на непродолжительное время. Тогда как меблированные комнаты снимают на продолжительный срок. 3. Поручик Типяков не подал жалобу на представленную в газете раскладку акцизного сбора в должный по закону срок, и уже оплатил половину акцизного сбора за 1890-й год, и эти деньги уже занесены в доход города Смоленска, а также по требованиям статьи 34 Положения о трактирных заведениях, уплаченный акциз ни при каких обстоятельствах не возвращается из городской казны.
       Смоленский губернатор оставил прошение Павла Васильевича Типякова без уважения.
     По документам городской управы и трактирной депутации интересно проследить за судьбой гостиницы «Европейская», что в доме Рачинского на Кирочной улице и её владелицы. В 1884-м году торговая депутация установила для оной гостиницы акциз в размере 195 рублей серебром. Содержательница «Европейской» смоленская мещанка Мария Ануфриевна Походова, повздыхав, конечно, не без того, денежки в городскую казну внесла. Но не зря же в народе говорят, что аппетит приходит во время еды. На 1889-й год трактирные депутаты выставили, на тот момент уже жене дворянина Марии Толпыго, требование на 350 рублей в год. Гостиница считалась одной из престижнейших в городе, и депутаты решили не мелочиться. За четыре года акциз поднялся чуть не вдвое. И это, не считая патентов на собственно гостиницу, а также прочие земские и городские сборы. А городская управа вошла во вкус. На 1890-й год для гостиницы «Европейская» акциз подняли ещё на 50 рублей. Тут уж мадам Толпыго не смогла сдержать праведного гнева. В городскую управу была направлена жалоба на действия трактирной депутации с объяснениями незавидного положения содержательницы и просьбой оставить акцизный сбор на уровне прошлогоднего 350 рублей. Иначе Марии Ануфриевне пришлось бы оставить только меблированные комнаты и закрыть ресторан при гостинице, который в тёплое время года и так простаивает, так как приёмы пищи для постояльцев обустроены в саду. Изучая сей опус жены дворянина, приходишь к мысли, что профессиональной солидарностью сия мадам не страдала, от слова совсем. «Другие же гостиницы в Смоленске и трактиры несут налог несравненно меньший; но торговля вдвое больше…что те гостиницы, которые обставлены гораздо хуже приносят доходу гораздо больше от гостиниц хорошо обставленных». Объясняла эту несправедливость Толпыго тем, что в большинство гостиниц Смоленска заезжают люди разных сословий, а к ней только «…исключительно лица привилегированного сословия, да и то только во время земских и дворянских выборов». Сей «плач Ярославны» не смог растопить чёрствых сердец городских чиновников, и акциз в 400 рублей для «Европейской» остался неизменным.
     Смоленский купец Василий Петрович Сизов, получив через полицию сведения об установленном для его гостиницы с продажею крепких напитков акцизном сборе в 1100 рублей на 1900-й год, попытался письменно увещевать управу, ссылаясь на расписание разрядов торговых заведений и полностью расписав свои траты на выборку документов. Вот это нам и интересно будет рассмотреть. Итак:
Промысловое свидетельство 1-го разряда с городским и земским сбором – 650 рублей.
Купеческое свидетельство 1-й гильдии – 50 рублей.
Купеческий сословный сбор – 61 рубль.
     В своём прошении Сизов указывает, что вполне мог бы содержать гостиницу по свидетельству 2-го разряда, как в прежние годы и делал, платя всего 142 рубля 50 копеек за документы (промысловое свидетельство 2-го разряда, купеческое свидетельство 2-й гильдии и сословный сбор). Но городская управа осталась непреклонной.
    В том же году просила снизить сумму акцизного сбора и наследница содержателя гостиницы в доме Зубакина на Большой Благовещенской улице Тереза Брауер. В 1895-м году, писала она в своём прошении, муж её Христиан Брауер, ныне покойный, был вынужден отказаться от аренды в доме Рачинского площадей под гостиницу «Германия», каковую содержал до того несколько десятков лет. Но, не желая бросать любимое дело, открыл гостиницу в двухэтажном доме Зубакина на углу Никольской и Большой Благовещенской улиц. Однако ж соседство с «Гранд-отелем», «Европейской» и той же «Германией», как и общий невзрачный вид дома Зубакина не дают возможности Терезе заработать на приезжающей в Смоленск публике. И даже установленная на 1900-й год сумма акцизного сбора в 262 рубля 50 копеек для Брауер крайне обременительна. Управа же резонно возразила содержательнице гостиницы, что она непосредственно сама принимала участие в составлении раскладки акцизного сбора, и никаких возражений не выставляла.
     В 1888-м году в изыскании дохода в казну городскую не обошли вниманием чины городской управы и смоленские дома терпимости. Торговый смотритель В.Д. Ушаков совместно с членами городской управы В.И. Андреевым, С.И. Малкиным и И.А. Ламыкиным 23 августа совершили вояж по злачным местам губернского города. В 3-й части на Ильинском ручье посетили заведение «Орёл» мещанки Марии Васильевны Урановской. В том же переулке содержала бордель под названием «Париж» Мария Яковлевна Ротберг. Также в третьей части проверяющие посетили дома терпимости Марии Павловны Эйдиновой в доме крестьянина Дудина, Прасковьи Ивановой в доме крестьянина Лебедева и Александры Васильевны Кульневой в доме ямщика Никифора Бочкина. Затем Ушаков со товарищи поехали во вторую часть Смоленска, где в Шведовом переулке в доме Тимофея Дудина свой второй дом терпимости содержала мадам Ротберг. На свои перемещения по бардакам торговый смотритель с компанией членов управы потратили аж 8 рублей (утверждали, что на извозчиков), каковые были им возвращены из городской казны. Во всех заведениях была обнаружена беспатентная торговля пивом в бутылках. Уже 25 августа все содержатели борделей были подпиской извещены смоленским полицейским управлением о необходимости приобрести в городской управе патенты на портерные заведения. Иначе городской голова передаст дело в акцизное управление, что повлечёт за собой не только выкуп патента на торговлю пивом, но и штраф в двойном размере стоимости того патента.
     Всё тот же торговый смотритель Ушаков, всё в том же конце августа 1888 года был отправлен городским головой в вояж по пивным лавкам города Смоленска. Нет, ну что вы, отнюдь не самые вкусные сорта пива искал Александр Платонович Энгельгардт. А искал он деньги для городской казны. Ушакову было приказано выяснить, в каких пивных лавках установлены бильярды, и не подают ли в оных лавках помимо пива и холодных закусок, разрешённых патентами, ещё и закуски горячие. Торговый смотритель обнаружил в Смоленских пивных аж четыре бильярда, о чём и доложил письменно руководству. Имелся бильярд в пивной лавке Марии Воробейчиковой на Королевской улице в доме Глинки. Главным же бильярдистом оказался купец Греков. В трёх его заведениях на Рачевке близ Духовской церкви в доме Клишина, на Сенной площади в доме В.П. Крылова и в доме Маргорина на Большой Благовещенской посетители гоняли шары. Но Греков, видимо, знал, как договориться с чинами управы, и требование заплатить акцизный сбор 195 рублей в городскую казну направили только Воробейчиковой. Почему городским чиновникам взбрело в голову, что при имеющемся бильярде пивная лавка становиться трактиром, о том история умалчивает. А вот акцизные деньги управе пришлось выбивать из несговорчивой Марии Игнатьевны через мировых судей. Когда же мировой судья третьего участка взыскал акцизный сбор с Воробейчиковой, владелица пивной лавки, тряхнув мошной, наняла очень неплохого адвоката. 4 января 1889 года в съезд мировых судей была подана апелляционная жалоба, в каковой как решение мирового судьи, так и требования городской управы были разбиты в пух и прах со ссылками как на законодательные акты, так и на судебные прецеденты.
    В августе 1882 года неравнодушные смоленские обыватели, есть у меня большое подозрение, с купеческими свидетельствами во внутренних карманах сюртуков, известили городскую управу о работе на Старой Петербургской улице в доме братьев Морозовых керосинового склада. Управа для проверки делегировала торгового депутата Штраниха, предложив ему взять в качестве усиления какого-нибудь полицейского чиновника, кого сможет выделить городское полицейское управление. В подвалах дома Морозовых Штраних обнаружил склад керосина в бочонках. Там же велась торговля огнеопасным веществом в розлив. Один из подвалов с девятью десятипудовыми бочонками керосина принадлежал временному смоленскому купцу Менделю Лейбовичу Бобровскому, а второй подвал арендовал отставной рядовой Залман Беркович Кацман. В его подвале было составлено аж 43 семипудовых бочки керосина. В рапорте Штраних указал, что помещения не соответствуют требованиям, установленным в 1876-м году смоленской городской думой для складов керосина. Не было в подвалах ни вытяжных труб, ни металлических дверей на улицу. И Кацман, и Бобровский не смогли представить торговому депутату промысловых свидетельств на право торговли керосином. Да и разрешение городской управы на открытие керосинового склада тоже отсутствовало. Городская управа передала акты торгового депутата Штраниха как мировому судье, так и в Казённую палату для назначения взыскания - как по незаконной торговле керосином, так и по отсутствию документов на право торговли. Мировой судья 2-го участка Смоленска дело принял к рассмотрению, и уже 15 декабря, а это по меркам имперской бюрократии достаточно быстро, оштрафовал Бобровского и Кацмана на 15 рублей серебром каждого. А вот казённая палата, имевшая с городской управой самые натянутые отношения из-за разногласий в выдаче промысловых свидетельств, затребовала от городского головы дополнительные сведения. Хотелось знать чиновникам казённой палаты, с какого точно времени были открыты склады в подвалах дома Морозовых, с какого точно месяца велась в них разливная торговля керосином. Ещё несколько раз отправлялся торговый депутат Штраних на Старую Петербургскую улицу, иногда в сопровождении чиновника казённой палаты Заболоцкого. А уж сколько торговый депутат перевёл бумаги и чернил на акты, уходившие на стол управляющего казённой палаты, то не в сказке сказать, ни пером описать. А палата всё требовала новые и новые подробности о Бобровском и Кацмане. Самое интересное, что в бумагах городской управы нет решения казённой палаты о наказании предприимчивых евреев.
     А вот Пётр Фёдорович Ланин в керосиновой торговле старался соблюдать все и всяческие правила, установленные как правительством, так и городскими властями. Потому как это давало и некоторые льготы смоленскому купцу. В постановлении Правительствующего Сената о пошлинах на керосин было указано, что если на складах по хранению оного будут установлены железные баки, то держателям складов дозволяется получать керосин без оплаты залоговой пошлины в казну. 4 сентября 1890 года Пётр Ланин уведомил городскую управу, что хотел бы воспользоваться этой льготой, и просил городского голову разрешить ему устроить на своём складе в 3-й части города между Старо и Ново Петербургскими у лицами железные баки для слива и розлива керосина.
    Как мы помним, с февраля начиналась генеральная проверка всех торговых и промышленных заведений города Смоленска. Вместе с торговыми депутатами в проверке принимали участие и чиновники казённой палаты. И уже с марта между управой и казённой палатой начиналась обширнейшая и где-то даже нервозная переписка. Городской голова и торговые депутаты выговаривали управляющему казённой палатой Красовскому, что он выдаёт промысловые свидетельства евреям, не затребовав с них даже документов на право проживания за чертой осёдлости. Евреи же эти не уведомляют городскую управу о получении промысловых свидетельств и об открытии торговых предприятий, что крайне затрудняет работу торговых депутатов. Красовский же в своих обращениях к городскому голове требовал как можно быстрее доставлять журналы генеральной проверки в казённую палату и не отговариваться недостатком свободного времени у торговых депутаций. Также чиновники казённой палаты затягивали рассмотрения дел о нарушениях в торговле, требуя от городской управы всё новых и новых разъяснений по полученным актам. Так, например, на акт о нарушениях в книжной лавке Андреева казённая палата ответила пространным письмом аж на семи страницах. Управляющий Красовский для правильного разбора неправомерной торговли Андреева требовал от торговых депутатов точных сведений как о состоянии книжной лавки, так и об особенностях торговли в оной. Торговые депутаты должны были выяснить, какой именно вид торговли осуществляет Андреев (купеческий, партиями либо розничный), продаёт ли и в каких количествах книжки с чистыми листами. Торговые депутаты должны были обосновать и требования наказать Андреева за продажу бронзовых рамок для фотографий согласно Положению о торговле. Ссылался казённый чиновник и на некоторые прошлогодние промахи городской управы, когда торговые депутаты требовали наказать работавшего без приказчичьего свидетельства в лавке Копеля Абрамовича Черкуса сына его Абеля. Казённая палата выписала штрафы отцу и сыну Черкусам, но по обращению Абеля в суд выяснилось, что отец его к моменту проверки лавки умер. А по закону наследники имеют право продолжать торговлю без выборки новых документов до конца года.
     Государственная монополия на торговлю хлебным вином вводилась в Империи постепенно. Принята она была в 1894-м году, но, например, в Смоленске городское самоуправление задумалось о применении оной только к концу 1896-го года. И тяжкие, надо сказать, это были думки. О состоянии трактирного промысла после введения монополии, а соответственно, и о состоянии акцизных сборов в пользу городской казны на запрос смоленской городской управы ответили из Перми, Самары и Уфы. В Перми акциз в 1895-м году упал с 33000 рублей до 18 000 в год, а количество трактиров и буфетов с продажей крепких напитков сократилось (1894 год: 48 заведений и 7 буфетов; 1895 год: 12 заведений и 2 буфета). Из Самары пришли не менее горькие известия. Акцизные сборы с трактирных заведений сократились в городе на 11 000 рублей в год. Только в Уфе с введением казённой торговли питий ничего в плане акцизных сборов в пользу города не изменилось. В смоленской городской управе заволновались всерьёз, когда оказалось, что на 1 июля 1897-го года заявок на открытие заведений с продажей крепких напитков подано совсем мало. Члены управы Квасков и Петров, как полагалось, произвели обследование помещений этих заведений, а городской голова направил в губернское акцизное управление и губернатору доклад, в котором от лица управы указывал, что в губернском городе необходимо иметь не менее пятидесяти точек продажи крепкого алкоголя (как в запечатанной таре на вынос, так и с продажею в розлив произвольными мерами по вольной цене). И губернатор, и акцизное управление не имели ничего против такого количества питейных заведений в городе. Да где ж их взять? По сведениям городской управы, переданным по запросу казённой палате, в Смоленске во второй половине 1897-го года число заведений трактирного промысла уменьшилось на 78. Вместо 126 трактиров, гостиниц и буфетов с продажей крепких напитков в Смоленске в 1896-м году, имелось только 48 в 1897-м году, а акцизных сборов получено всего 8 675 рублей против 17 847 рублей годом ранее.
     В смоленскую городскую управу каждый год поступали запросы от различных казённых учреждений на сведения о ценах на те или иные продукты и материалы в губернском городе. Некоторые конторы присылали и вовсе типографским способом изготовленные ведомости в несколько листов, в коих члены управы должны были проставить цены. Благодаря этим запросам мы имеем возможность узнать о ценах на продукты, строительные материалы и многое другое в городе. Наибольший массив информации имеется на 1902-1903 годы. От него и будем отталкиваться. Итак:
Ржаной муки пуд - 80 копеек; крупы гречневой пуд - 1 рубль 15 копеек; крупы ячной пуд - 1 рубль 20 копеек; говядина 1 сорта пуд - 4 рубля 80 копеек; сало свиное кусковое солёное пуд - 7 рублей 20 копеек; сало говяжье пуд - 4 рубля; соль пуд - 40 копеек; рыба колодкой пуд - от 2 рублей 40 копеек до 4 рублей; рыба пластянка пуд - 4 рубля; масло конопляное пуд - 4 рубля 20 копеек; солод ржаной пуд - 1 рубль 40 копеек; солома ржаная пуд - от 15 копеек до 17 копеек; овёс пуд - 55 копеек; пшеничная мука 2 сорта пуд - от 1 рубля 80 копеек до 2 рублей; просяная крупа пуд - 1 рубль 30 копеек; перловая крупа пуд - от 1 рубля 80 копеек до 4 рублей; рисовая крупа (хорошая) пуд - от 3 рублей до 4 рублей 80 копеек; белый горох пуд - 1 рубль 25 копеек; масло подсолнечное пуд - 4 рубля 40 копеек; масло коровье пуд - 14 рублей; говяжья печень пуд - 1 рубль 20 копеек; севрюга солёная пуд - от 6 рублей 60 копеек до 7 рублей 80 копеек; снетки солёные пуд - 3 рубля 60 копеек; сахарный песок пуд - 5 рублей 20 копеек; сахар пиленый пуд - 6 рублей 20 копеек; чернослив пуд - 3 рубля 20 копеек; изюм пуд - 4 рубля 80 копеек; четверть картофеля - 2 рубля 80 копеек; лук репка пуд - 1 рубль; 100 штук свежих бураков - 1 рубль; лавровый лист 1 фунт - 30 копеек; зернистый перец 1 фунт - 60 копеек; шотландские сельди 1 бочка - от 18 рублей до 23 рублей.
     Но ведь не только брюхом набитым жив человек:
Сальных свечей пуд - 7 рублей; керосина пуд - от 1 рубля 20 копеек до 1 рубля 40 копеек; дратва прошивная фунт - 40 копеек; дратва тачальная фунт - 40 копеек; гвозди деревянные сапожные фунт - 20 копеек; гвозди железные фунт - 20 копеек; щетина сапожная фунт - от 3 до 4 рублей; купорос фунт - 15 копеек; смола сапожная фунт - 15 копеек; вар сапожный фунт - 15 копеек; воск фунт - 60 копеек; лубок большого размера 1 шт. - 90 копеек; дёготь берёзовый фунт - 5 копеек; лыко простое пуд - 4 рубля 20 копеек; мыло простое пуд - 4 рубля 20 копеек; кислота карболовая фунт - 15 копеек; вата гигроскопичная фунт - 80 копеек; вата простая фунт - 30 копеек; марля гигроскопичная 1 аршин - 10 копеек; бумага писчая 10 листов - от 7 до 15 копеек; перо стальное 1 шт. - 1 копейка; пуговица медная позолоченная
дюжина - от 20 до 55 копеек; нитки серые фунт - 60 копеек; нитки чёрные 1 катушка - 8 копеек; крючок с петлёй 1 пара - 1 копейка; напёрсток 1 шт. - 3 копейки; пуговицы костяные дюжина - от 5 до 20 копеек; листовое железо пуд - 3 рубля 20 копеек; масляная краска фунт - от 20 до 40 копеек; олифа фунт 18 копеек; клей столярный фунт - 18 копеек; доска еловая в 1 дюйм - 35 копеек; веник 1 шт. - 1 копейка; сургуч фунт - 40 копеек.
Чернорабочий в день получал 75 копеек.
    Небезынтересен перечень предметов, потребных для обмундирования и снаряжения частей государственного ополчения, составленный в июле 1903 года:
Армейского полотна 1 аршин - от 12 до 15 копеек; холст рубашечный 1 аршин 8 вершков - от 12 до 15 копеек; холст подкладочный 1 аршин - 9 копеек; полотно фламское армейское в 23 вершка ширины 1 аршин - 30 копеек; сапоги с голенищами в 12 вершков - от 5 рублей 20 копеек до 6 рублей; сукно: серое армейское 1 аршин - 1 рубль; тёмнозелёное 1 аршин - 1 рубль 30 копеек; алое 1 аршин - 2 рубля 25 копеек; чёрное для галстука 1 аршин - 1 рубль 60 копеек; верблюжье 1 аршин - 1 рубль 30 копеек; серое крестьянское 1 аршин - от 60 до 90 копеек; кожаный ремень с пряжкой - 30 копеек; тесьма нитяная белая широкая 1 аршин - 10 копеек; тесьма нитяная белая узкая 1 аршин - 5 копеек; Галун золотой: широкий 1 аршин - 80 копеек; узкий 1 аршин - 35 копеек; пуговицы жёлтой меди дюжина - 12 копеек; крючков и петель дюжина - 3 копейки; фуфайка вязаная или сшивная вместо полушубка - 2 рубля; полушубок из простых овчин - от 6 рублей до 7 рублей 50 копеек; перчатки замшевые офицерские пара - 1 рубль; шапка тёплая, верх суконный, околыш – смушка - 1 рубль 25 копеек.
     А уж снаряжение в этом списки расписано с высокой степенью дотошности. От пил, топоров, лопат и ломов, до материала для починки сапог и бочонков для воды и водки.
    С подачей справочных цен городской управой случались и конфузы. Смоленское исправительное арестантское отделение доложило в канцелярию губернатора, что управа озвучила цену на берёзовые дрова трёхполенные сухопутные в 12 рублей 62 копейки за сажень с доставкой на место, и на сплавные - 11 рублей 50 копеек. Чиновники губернского правления проверили отчёты городской управы и нашли, что стоимость дров для зданий городского общественного управления выше указанной для тюрем. В середине февраля 1903-го года губернатор запросил у городской управы разъяснения. Городское самоуправление задумалось аж на целый месяц. 12 марта губернатор письменно приказал управе немедленно озаботиться ответом на поставленный месяцем ранее вопрос. Через неделю городской голова представил губернатору доклад с объяснением. Цены для арестантского отделения прописывались исходя из справочных по губернскому городу, а вот цены на поставку дров для отопления общественных зданий были объявлены на торгах. Ничего за сотню с лишним лет в Смоленске не поменялось. Во всём виноваты тендеры.

Фотогалерея