Торговые депутации

       Автор публикаций на исторические темы Алексей Куйкин предложил редакции очередной материал – о торговых депутациях, избиравшихся в российских губерниях. Как видно из статьи, в основном проверки касались торговцев еврейской национальности. А они в Российской империи подвергались преследованию, проявлявшемуся в действии так называемой черты оседлости. Поэтому прежде, чем познакомить читателей с историческим эссе Алексея Куйкина, остановимся на черте оседлости.

         Вот что о ней написано в Википедии: черта́ постоя́нной евре́йской осе́длости — в Российской империи с 1791 по 1917 год (фактически по 1915 год) — граница территории, за пределами которой запрещалось постоянное жительство евреям (то есть иудеям), за исключением нескольких категорий, в которые в разное время входили, например, купцы первой гильдии, лица с высшим образованием, отслужившие рекруты, ремесленники, приписанные к ремесленным цехам, караимы.

      Площадь территории в Российской империи — около 1 224 008 км². Территория черты оседлости была первоначально определена указом императрицы Екатерины II от 1791 года как территория Российской империи, где дозволялось селиться и торговать евреям. Черта оседлости охватывала специально оговорённые населённые пункты городского типа — местечки (в сельской местности проживание не дозволялось) значительной части Царства Польского, Литвы, Белоруссии, до 1887 года — Области Войска Донского, Латгалии, которая была частью Витебской губернии,  а сейчас — Латвии, а также части территории современных Украины и Молдавии (Бессарабии), соответствующей южным губерниям Российской империи.

         Ограничения фактически не распространялись на лиц еврейского происхождения, исповедующих христианство и другие религии.

         Фактическое начало черте еврейской оседлости было положено указом императрицы Екатерины II от 23 декабря 1791 (3 января 1792), который формально был итоговой реакцией правительства империи на письмо Витебского еврейского купца Цалки Файбишовича; указ разрешал евреям постоянно проживать в Белоруссии и Новороссии, тогда недавно присоединённом к России регионе, и воспрещал запись в купечество, в частности, в Москве (чего и требовали местные купцы, опасавшиеся конкуренции). Исследователь истории еврейства в России Генрих Слиозберг отмечал, что указ Екатерины 1791 года был свидетельством того лишь, «что не сочли нужным сделать исключение для евреев: ограничение в праве передвижения и свободного избрания жительства существовало для всех, в значительной степени даже для дворян».

        С третьим разделом Речи Посполитой в состав черты вошли Виленская и Гродненская губернии, где проживало значительное количество евреев.

        Окончательное юридическое оформление черты оседлости сообщило «Положение об устройстве евреев» 1804 года, которое перечисляло те губернии и территории, где евреям дозволялось селиться и торговать. К губерниям, открытым для евреев, присоединены  Астраханская и Кавказская (до 1835 года). «Положение» строго предписывало всем евреям записываться в одно из «состояний»: земледельцев, фабрикантов и ремесленников, купечество, мещанство. «Положение» 1804 года отчасти основывалось на «Мнении» сенатора Гавриила Державина о причинах продовольственного дефицита в Белоруссии, и в значительной мере — на польских законопроектах XVIII века.

          Сам термин (первоначально «черта постоянного жительства евреев») впервые появился в «Положении о евреях» 1835 года.

       В черту оседлости входили специально отведённые местечки в следующих губерниях России: Бессарабская; Виленская; Витебская; Волынская; Гродненская; Екатеринославская; Киевская; Ковенская; Минская; Могилёвская; Подольская; Полтавская; Таврическая; Херсонская; Черниговская.

        Кроме того, в черте оседлости оказались все десять губерний Царства Польского. Из черты оседлости в разное время были исключены Киев (евреям дозволялось жить только в некоторых частях города), Николаев, Ялта и Севастополь.

          Евреи также составляли больше 1 процента населения во всех уездах Курляндской губернии, в Рижском, Валкском, Новгородском, Торопецком, Смоленском, Рославльском, Брянском, Харьковском уездах и Ростовском округе Области Войска Донского, а также во многих уездах Сибири.

        К концу XIX века в Российской империи проживало 5 000 000 евреев (пятый по численности народ России). Лишь около 200 000 из них имели право проживания в городах, не входивших в черту оседлости.

         Даже временный выезд из черты оседлости для евреев был осложнён. Проживание евреев в соответствии с указом о черте оседлости разрешалось лишь в специально оговорённых городах и местечках, но не в сельской местности. Результатом этих ограничений, а также ограничений в выборе занятия, явилась чрезвычайная скученность и нищета в местечках в пределах черты. Историк Вальтер Лакер отмечал, что в начале 1880-х годов большинство российских евреев жили гораздо хуже, чем самые бедные русские крестьяне и рабочие, а основная масса была обречена на медленное вымирание от голода.

        До царствования императора Александра II никто из евреев в России не имел права на постоянное жительство вне черты оседлости. В Москве евреи могли с 1828 года по 1856 год проживать только в специально отведенном для них Глебовском подворье (с правом выхода в город в дневное время, кроме субботы). В июне 1856 года в Москве евреям было разрешено селиться также вне Глебовского подворья.

      16 марта 1859 года был издан высочайший указ, благодаря которому запрет не распространялся на купцов первой гильдии (если они были купцами первой гильдии в пределах черты оседлости до издания указа в течение двух лет; если они были купцами первой гильдии в пределах черты оседлости после издания указа в течение пяти лет). Дарованное указом 1859 года право на причисление к купечеству первой гильдии не распространялось на города пятидесятивёрстной пограничной полосы западных губерний и губернии Бессарабской, на города казачьих областей, на некоторые другие города и на Финляндию. Евреи-купцы первой гильдии могли взять с собой для проживания вне черты оседлости приказчиков в количестве одного человека и домашнюю прислугу в количестве четырёх человек.

     Поступление в первую гильдию было возможным при выполнении двух условий: получения промыслового свидетельства определённого разряда (на начало XX века стоило от 500 рублей до 1500 рублей в год) и получения гильдейского свидетельства (на начало XX века — 75 рублей в год). Ни фактическое занятие какой-либо промышленной или коммерческой деятельностью, ни согласие самой гильдии на вступление не требовались. Таким образом, вступление в купечество первой гильдии по существу представляло возможность снять с себя ограничения в проживании при условии уплаты налога и пятилетнего ожидания, что было неприемлемо дорого для большинства евреев.

         С 27 ноября 1861 года запрет не распространялся на лиц с высшим образованием, имеющих дипломы на учёные степени доктора медицины и хирургии; кроме того, запрет был снят с лиц, имеющих дипломы доктора, магистра или кандидата по другим факультетам университета.

        Законы 1865, 1866, 1867 года сняли запрет с евреев-врачей, не имеющих учёной степени доктора. С 1872 года запрет был снят с евреев, окончивших курс учения в Петербургском технологическом институте.

         С 19 января 1879 года право повсеместного жительства было предоставлено евреям: 1) окончившим курс высших учебных заведений, в том числе и медицинских, 2) аптекарским помощникам, дантистам, фельдшерам и повивальным бабкам, 3) изучающим фармацию, фельдшерское и повивальное искусство.

     Запрет на проживание вне черты оседлости не распространялся на цеховых ремесленников (записанных в ремесленные цехи — архаичные сословные учреждения) и отставных нижних чинов, поступивших на воинскую службу по рекрутскому набору. Лицам, записанных в ремесленные цехи, выдавалось временное разрешение на проживание в определённых населенных пунктах, чаще всего по контрактам и под надзором местной полиции.

          Следующие способы вырваться из черты оседлости — получение образования и приписка к ремесленному цеху — были связаны со своими сложностями. В высших учебных заведениях с 1880-х годов действовала процентная норма — допустимый максимум студентов-евреев (3 процента в столицах, 5 процентов в прочих городах, 10 процентов в черте оседлости). Ремесленные цеха во всех городах черты оседлости, кроме Одессы, в 1880-х годах были распущены.

         Граф И. И. Толстой пишет, что русская государственная власть при создании и сохранении закона о черте оседлости исходила из предпосылки о том, что в лице евреев она имеет дело с основательно испорченным, преступным и почти неисправимым народом.

       В переносном смысле понятие «черта оседлости» стало синонимом политики государственного антисемитизма, в особенности во второй половине XIX века. Антисемитизм этот основывался на религиозной нетерпимости и в большинстве случаев не распространялся на крещёных евреев. Запрет на занятие сельским хозяйством, ограничения при приёме в гимназии и университеты, полуофициальное отношение к евреям как к ограниченным в правах гражданам, погромы — всё это вело, с одной стороны, к росту миграции евреев в США, сельскохозяйственной колонизации ими Аргентины и Палестины, с другой, — к радикализации людей, подпитывавших революционные организации и партии. Многие деятели культуры критиковали политику запрета. Владимир Короленко в повести «Братья Мендель» писал: «Черта оседлости существовала, как данный факт, незыблемый и не подвергавшийся критике. Я не помню даже, чтобы самое слово „черта оседлости“ когда-нибудь употреблялось в то время». Давид Бенарье (Маневич) в пьесе «Пасынки жизни» (1907) критиковал черту оседлости и назвал евреев «пасынками России». В период с 1881 по 1914 год в США из России эмигрировало 1,5 млн. евреев.

       Фактически черта оседлости прекратила существование 19 августа 1915 года, когда управляющий Министерством внутренних дел разрешил в виду чрезвычайных обстоятельств военного времени проживание евреев в городских поселениях вне черты оседлости, за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении министров императорского двора и военного (то есть, дворцовых пригородов Санкт-Петербурга и всей прифронтовой полосы). Отмена черты оседлости не представляла собой смягчение политики по отношению к евреям; наоборот, значительная часть черты оседлости попала в прифронтовую зону, и правительство считало, что евреи, рассматриваемые им как неблагонадежный элемент, будут представлять меньшую опасность в других местностях.

        Черта оседлости была отменена Временным правительством после Февральской революции, хотя фактически после начала Первой мировой войны, в 1914—1916 годах, по данным историка Павла Поляна, 250—350 тысяч евреев было выселено из прифронтовых западных губерний (территории Царства Польского, Ковенской, Курляндской, частично из Гродненской, Волынской и Подольской губерний) и переселено в Полтавскую, Екатеринославскую и Таврическую губернии России. Большинство выселенных евреев Царства Польского (до 80 тысяч человек) бежали в Варшаву.

              А теперь перейдем к рассказу о торговых депутациях.

            В энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона содержится основательная информация о торговых депутациях в России. Они были учреждены законом 1824 года в столицах, губернских, портовых и больших торговых городах, для удобнейшего наблюдения за правильным, сообразно свидетельствам и званию каждого, производством торговли и промышленности.

       Торговые депутации состояли при городских думах и избирались в числе от трех до семи лиц  из купцов, заслуживающих особого доверия общества. Торговым депутатам был открыт свободный вход во все лавки,  заведения и дома, где производился торг, с обязанностью иметь надзор и на биржах. Торговые депутаты избирались на три года, при общих выборах городских обществ на прочие должности. Избрание на должность торгового депутата обязаны были принимать купцы всех вообще гильдий, не исключая и первой. На торговых депутациях лежала обязанность побуждать торговцев ко взятию надлежащих торговых свидетельств в ноябре и декабре, а начиная с 1 февраля каждого года, производить генеральную поверку торговли. Найденные нарушения правил торговли представлялись депутатами в городские думы, которые об этом представляли информацию от себя казенной палате для наложения взыскания. Жалобы на торговые депутации могли приноситься в четырехнедельный срок как в казенные палаты, так и в губернские и областные правления.

            Согласно документам  городской управы, в 1872 году в торговой депутации Смоленска состояли на тот момент купеческий сын Пётр Ланин, Иван Васильев, Яков Грехов, Семён Шведов и С. Бибиков. 12 лет (четыре трёхлетия) избирался городской думой торговым депутатом смоленский мещанин Иван Львович Масленников. Православного вероисповедания, имел в городе Смоленске деревянный дом и пустопорожнее место, чем владел совместно со своим братом. В службу вступил 26 июня 1875 года по выбору общества гласным смоленской городской думы на четырёхлетие. 25 февраля 1876 года выбран торговым депутатом. На эту должность переизбирался ещё три раза. И дважды переизбирался гласным городской думы. В апреле 1881 года награждён серебряной медалью для ношения в петлице. Женат был на мещанской дочери Марии Фёдоровой. К 1884 году имел шестерых детей (сыновья: Иоанн, Александр и Павел, дочери: Ефросинья, Мария и Ольга).

            В январе 1872 года торговыми депутатами Греховым и Васильевым в Смоленске был задержан еврей Шкловского общества Могилёвской губернии Лейба Басин. Сын израилев производил по губернскому городу разносную торговлю меховым товаром, не имея никаких разрешающих  документов. Товар Басина (один волчий мех, два куньих и шесть бобровых воротников) был торговыми депутатами арестован, запакован в тюк и положен на хранение в доме депутата Грехова. О нарушении Лейбой Басиным правил торговли составили надлежащий акт, переданный для рассмотрения в смоленскую казённую палату. На основании статей 119 и 143 Положения о пошлинах на  праве торговли и промыслов Басин был оштрафован казённой палатой на сумму в 135 рублей (тройная стоимость свидетельства второй гильдии в местности 3-го класса, к каковой и относился губернский город Смоленск). Через городскую управу решение было доведено до Лейбы, с которого взята подписка. По закону, Басин должен был указать, доволен ли он или нет решением казённой палаты, и имел право обжаловать решение в Правительствующем Сенате. В подписке еврей заявил, что решением государственного органа остался недоволен, но до марта месяца 1872 года никаких жалоб в казённую палату не представил. Городская управа уже было собралась продать с открытых торгов меха, арестованные торговыми депутатами, для покрытия штрафа в казну и других причитающихся платежей в пользу земства и города, когда через полицейское управление пришёл запрос от судебного следователя 3-го участка Кременчугского уезда Полтавского окружного суда. Оный следователь вёл дело о мошенничестве со стороны Басина, который оказался ремесленником-скорняком, взявшим для ремонта меха у кременчугских мещан Ляховича и Бродского. Судебный следователь просил выслать в его распоряжение как Лейбу Басина, так и меховой товар. Однако городская управа ответила, что не сможет этого сделать, пока еврей Басин не заплатит причитающийся ему штраф.

          А с первого февраля, как мы помним, торговая депутация начинала генеральную проверку всех торговых заведений Смоленска. И уже 9 февраля 1872 года первые акты поступили в смоленскую казённую палату. К торговым депутатам 3-й части губернского города купеческим 2-й гильдии сыновьям Петру Фёдоровичу Ланину и Семёну Даниловичу Грехову присоединился старший чиновник для особых поручений смоленской казённой палаты Лидов. И вот эта троица докладывала в городскую управу, что ими в торговых заведениях 3-й части Смоленска выявлены евреи-ремесленники, работавшие приказчиками 1-го класса. У 2-й гильдии смоленского купца Евеля Ицкова Зеликина Могилёвский губернии Горецкий мещанин Бенциан Лейбович Ситкин, мстиславльский мещанин Янкель Хацкелевич Госин и Витебской губернии города Полоцка мещанин Янкель Гиршев Генкин. Все они проживали в Смоленске по ремесленным свидетельствам, согласно которым Ситкин оршанской ремесленной управой признан мастером-дистиллятором, Госин по свидетельству мстислальской ремесленной управы меховщиком. Генкин предъявил проверяющим ремесленное свидетельство смоленской ремесленной управы на скорняжное мастерство. На резонный вопрос торговых депутатов, а что ж вы, мол, имея ремесло, приказчиками служите при купце, все трое предъявили приказчичьи свидетельства, выданные Ситкину и Госину оршанской городской думой, а Генкин соответственно полоцкой. Чем только усугубили своё незавидное положение, так как эти документы не были должным образом зарегистрированы в смоленской городской управе. Работавшая там же у Зеликина Слева Осеровна Рабинович вообще не имела прав на проживание за чертой осёдлости.

          У второй гильдии купчихи Райхели Лазаревны Зеликиной приказчиком служил еврей Гирша Лейбович Голдин, записанный в мстиславльской ремесленной управе механиком и часовщиком. У купца Ицки Шмерлинга в приказчиках обнаружилась жена витебского 2-й гильдии купеческого племянника Стера Гиршевна Черномордикова, предъявившая свидетельство на приказчика первого класса от витебской городской думы, но так и не сумевшая доказать своё право проживать за чертой еврейской осёдлости. На всех вышеперечисленных торговой депутацией были составлены соответствующие акты, которые вместе с изъятыми документами переданы для разбирательства в смоленскую казённую палату. Казённая палата присудила Ситкина, Генкина, Госина, Рабинович и Черномордикову к уплате всех причитающихся земских и городских сборов за право торговли. Также на ремесленных и приказчичьих свидетельствах была сделана соответствующая «надписка» о нарушении законов Российской Империи.

Продолжение следует.

Фотогалерея