То ли зёрна с плевелами, то ли полова со злаками …

Надо отдать должное Ю.В.Пашкову, он всегда старался вести свою деятельность в лито «Родник» при Смоленской писательской организации, так как являлся её членом и ещё какое-то время оставался в ней секретарём партийной организации. Из «Родника» он и поставлял писательские кадры в Союз писателей России через Смоленскую писательскую организацию, стараясь тщательно их подготовить, и в этом его несомненная заслуга.

Со временем «Родник» постарел, и сегодня в нём, в основном, люди возрастные, и статус у него не выше клуба по интересам.

И у писательских организаций статус упал: прежде это были сугубо творческие союзы, и писатели были в почёте, считались людьми государственного значения, а сейчас эти творческие союзы низведены до некоммерческих общественных организаций.

Председатели НКО сидят без зарплаты, потому что по закону РФ им она не положена. Да и профессия писателя в Трудовом кодексе РФ не обозначена. И пока не будет закона о творческих союзах (который вот уже 30 лет не принимают в Думе), писатели будут обречены на выживание или доживание. Таким образом, созданы все законодательные основы для девальвации художественного слова. Писатели, получается, вне закона, как маргиналы. И теперь само положение обязывает их играть не в словесные бирюльки, а «глаголом жечь сердца людей», как у А.С.Пушкина.

Литература, как прежде церковь, оказалась отделённой от государства, а любое творческое начинание требует материального обеспечения. И если раньше книги выпускались за счёт государства, то сейчас за счёт авторов и спонсоров.

К 40-летию литобъединения «Родник» в этом году в смоленском издательстве «Универсум» была издана антология «Поэзии живой Родник». На его издание Любовь Сердечная, руководитель «Родника», выхлопотала деньги от двух партий, о чём указала на обороте титульной страницы, причём «СПРАВЕДЛИВУЮ РОССИЮ» в отличие от «Единой России» она почему-то выделила большими буквами. Кроме того, спонсировал её ещё и Р.С.Козлов, ректор Смоленского государственного медицинского университета.

Вот только большая непростительная ошибка Л.Сердечной, видимо, связанная с её стремлением безраздельно хозяйничать на литературном поле Смоленщины, в том, что она  затеяла проект антологии «Родника», не созвав редколлегию или редакционный совет, а в составителях значатся лишь она и В.Королёв. Уже одно это обстоятельство обрекало сам проект на неуспех.

Всё-таки антология – это не альманах, и должен быть соответствующий подбор произведений – если и не шедевров,  то доведённых до хорошего, добротного  художественного уровня.

И подходы к изданию антологии, я так понимаю, должны быть совершенно иные. Здесь важен не только отбор произведений, но и отбор имён по их значимости. А то создаётся такое впечатление, что сюда попали не совсем те поэты, а те, что попали, представлены своими не лучшими произведениями.

Говорят: об ушедших либо хорошо, либо ничего.

Да, но не о писателях и поэтах, претендующих на бессмертие.

И мы здесь будем говорить не об их жизни и не о при жизненных их грехах, а о стихах, которые только тогда и могут иметь художественную ценность, когда они живут и нужны живым.

Поэтому, на мой взгляд, ни к чему было помещать в антологию тех, кто и при жизни ничем не отличился в литературном плане, и до сего времени был покрыт травою или мхом забвения.

При всём моём уважении к памяти ушедших душа противится тому, что – как будто из жалости к ним –помещены сюда их стихи. Взять, к примеру, М. Голешева. Насколько мне не изменяет память, он жил в Голынках, и писал до скончания своих дней беспомощные ученические строчки, вот и здесь они такие (а выбор-то, по идее, должен осуществляться из самых достойных):

Сёла на взгорках присели.
Сколько в них горестных доль?
Всё это наша Россия,
Вечная радость и боль.

Или концовка другого его стихотворения «Смоленщина»:

Шумит округа майским цветом,
Пчела запела о весне…
Не быть Твардовскому поэтом,
Родись в другой он стороне.

При таких скромненьких стихах, при таком сереньком обрамлении антуража Смоленщины – и такое громкое заявление!

Или у Л. Яценюка – в данной подборке стихов у него на удивление более или менее грамотные стихи, которые печатались в газетах, оттуда они и взяты. Но для антологии они не находки, а скорее, потери. Вялое стихосложение так и сопровождало этого, да и немало других его современников-поэтов, представленных в антологии, всю их жизнь. Здесь есть его строки о Смоленске, написанные общими обтекаемыми словами: «О, сколько древней красоты в вечернем облике Смоленска! Вознёсся главами собор Успенский в простор далёкой звёздной высоты». Всё вроде грамотно, а души не зажигает и не возносит, потому что даже размер стиха не соблюдён, идёт путаница в количестве слогов,что и делает стих непрофессионально вялым.

Заметьте, и у М. Голешева. и у Л. Яценюка, и у В. Романенкова, и у А.Сергеева, у многих других Ю.В. Пашков при жизни сам правил стихи. Все они были поэты слабоватые, уровня ниже среднего, так что даже удивляешься тому, как это в антологию попали их вроде как небезнадёжные творения. Но раз уж они попали в такое историческое издание, тогда пускай их авторы выдерживают удар наравне с ныне живущими.

Было, и немало, довольно-таки посредственных авторов, но раз они состояли в писательской организации, приходилось их править, чтобы можно было опубликовать в газете «Вдохновение», которую Ю.Пашков редактировал, в журналах и коллективных изданиях.

Может быть, в целом, старые, отстоявшиеся, прошедшие через горнило редактирования Ю.Пашкова стихи несколько поднимают общий уровень антологии. Их Л.Сердечная вынула из его архива. Но они чуть ли не все слишком уж традиционные, до скучного однообразные, и какие-то из них слишком причёсаны. Кое-где блеснёт поэтическая блёстка – и опять всё вроде грамотно, но серо и неинтересно, не цепляет и не хватает за душу.

Неоценимы усилия Ю.В. Пашкова, который их всех в своё время старался правкой своей довести до относительной цельности. И, отдавая немало сил и творческой энергии на правку чужих стихов, возможно, потому сам так и не сложился в такого могучего и самобытного поэта, как Виктор Смирнов...

А вот Светлану Матузову, наверное, он не правил или не успел поправить. У неё здесь представленытакие стихи:

Тебя, Господь, благодарю
За то, что на Земле живу,
За то, что учишь ты меня
Жить всё вокруг себя любя.

Ну, благостно всё это, а где же рифмы настоящие, отличающие любителя-дилетанта от настоящего поэта? И место ли таким стихам в антологии, представляющей литературу Смоленщины?

В чём ценность поэзии? Она должна брать за душу, тревожить и утешать, увлекать и поддерживать, ранить и исцелять, вызывать слезу и утирать её. Тут же всего этого до обидного мало.

Вместе с тем, на мой взгляд, если бы в антологию вошли только стихи ушедших поэтов, она была бы значительно весомее по значимости. Для этого можно было увеличить шрифт, оставляя тот же объём книги. И реально найти можно было бы немало шедевров у наших смоленских поэтов.

А уж если решили поместить сюда и современных «классиков», то не надо было всех ныне живущих, ещё не достигших достаточного литературно-художественного уровня.

Впрочем, наверное, многие готовы были заплатить, только бы их включили в такое (по своей заявке престижное) издание.

По такому принципу их, видно, здесь и печатали:

Открываем Л.Никитину:

Вороны, вороны, вороны –
Чёрные вороны!
Вы разлетайтесь в стороны,
Падайте в небытиё.

Никто не утверждает, что эти стихи не имеют права на существование. Они вполне могли бы лечь в книгу автора, но мало какой журнал опубликовал бы их, и уж совсем неприемлемы они для антологии. И образы, и рифмы настолько петы-перепеты, что любого знающего и любящего литературу это просто покоробило бы. Хотя рациональные зёрна в этом стихотворении, пожалуй, всё-таки есть, так как оно о России: «Наша Россия – не пленница! Наша Россия – жива!». Хотелось бы в это верить, да верится с трудом. «Почему?» – вы спросите. А потому, что настроение стихотворения с самого начала стишком мрачное (повторено многажды слово «вороны»), и его нагнетание не выводит к позитиву надежды и веры в финале.

Так и множество других стихов – они имеют право на существование, но для антологий они не дозрели. В прежние времена, когда литературные хлеба колосились, плевелы отсеивались, на росных травах литературы сорняки выпалывались.

Теперь этого нет. Интернет нещадно забит ширпотребом и откровенной безвкусицей, и на срифмованное слово у многих читателей набита оскомина, а настоящей поэзии днём с огнём не сыщешь. Вот и хотелось бы от этой антологии, действительно, уникального, родникового слова.

Тут же много откровенно банального, захватанного, расхожего:

«Я думаю / Над словом «человек» /, Два смысла в нём: / Чело и век». Правильные стихи Т. Алфименковой, но уже давным-давно это сказано, а значит, не свои, заимствованные.

Много стихов было написано о прощании и прощении. Вот и ещё одна стихотворная миниатюра «Прощай» Т. Прудниковой (Яковлевой):

Я надену маску и закрою дверь,
Я почти свободна от тебя теперь.
И совсем не буду душу ворошить.
Только вот не знаю – без тебя как жить?..

Пожалуй, нормальный стих поэтической ученицы, но только рано ему в антологию.

А что же выбивается из общего ряда, что увлекает здесь поэтическое воображение, есть ли такие стихи? Находим стихотворение-шутку Н. Поздиновой:

Шмыгнула капелька дождя
Ко мне за воротник.
Я подтолкнул её плечом,
Ну что ж, пускай бежит.
Вот меж лопаток потекла
И дальше по спине…
Могла бы лужицею стать,
А кончилась на мне…

А что, достаточно изящная лёгкая эротика.

Да только место ли ей в этой антологии?

Открываем В. Королёва. У него как обычно большая преамбула о себе, а представлен он тоже в качестве поэта. И видно, как журналист в нём постоянно убивает как будто внезапно появившиеся поэтические проблески, и эта борьба его внутри между журналистом и поэтом продолжается всю жизнь:

Рассыпая по рекам конверты,
Ловит лето на триптих-блесну.
В них – лучистая скоропись дней,
Где последним абзацем ты, август.

Художественная ткань настоящего произведения – это продолжение душевной ткани. И если она плохо соткана, кросна портачат, и тут надо бы что-то делать, да то ли души, то ли мастерства недостаёт.

У Д. Петраковой стихи достаточно серьёзные: о памяти, о похоронке, о малой родине. Вот только с рифмами бы ей быть в более близкой дружбе, а то: изнутри – земли, километры – метки, Невы – войны, земли – Невы, приняла – имена, перелеском – детством: дальше – больше: уснуло – дали, полотно – село, двор – пот…

Ю.В. Пашков сейчас, небось, тоже сделал замечание бы ей за такую форменную рифменную неряшливость.

Сегодня Л.Сердечную хвалят зато, как много она сделала для увековечения памяти Ю.В. Пашкова. Но не все заслуги в этом надо бы приписывать ей одной. Ещё задолго до её вступления в писательский союз в Смоленской писательской организации сделали всё, чтобы он удостоен был звания почётного гражданина города  Смоленска. Благодаря усилиям Анастасии Самофралийской и Лины Меркуловой, в то время старосты «Родника» и активного члена смоленской писательской организации, он и стал почётным гражданином Смоленска. Более того, стараниями А. Самофралийской был издан его исторический роман «Осада», пролежавший в его письменном столе более четверти века, а также несколько сборников исторических повестей и рассказов.

Ну, а если бы Ю. Пашков не был почётным гражданином, если бы Смоленская писательская организация не выдвинула его, соответственно, и Сердечной незачем было бы теперь хлопотать о почётной доске на доме, где он жил, и об улице его имени. 

Сам Юрий Васильевич человеком был скромным, а теперь из него делают икону.Да, он был очень интеллигентным человеком, но мог себе позволить прицыкнуть на бесталанных выскочек, а в своих исторических произведениях образы священнослужителей показать не вполне уважительно, порой издевательски.

И тут уж у каждого к нему своё отношение: для кого-то он бог, а для кого-то просто хороший поэт, кому-то пример для подражания, а кому-то пройденный творческий этап.

Ведь В.П. Смирнова тоже выдвигали от писательской организации на звание почётного гражданина города Смоленска, и выдвигали трижды, но ещё при жизни он был так неудобен властям, что его на городском совете все три раза «прокатили». Видимо, неудобен он им и сейчас, поэтому ни библиотек, ни улиц для его имени не предоставляют…

И если эта антология, как предыдущие альманахи, составлялась по принципу открытых дверей и опубликованы были все желающие авторы Смоленщины, не отказавшиеся проплатить свои подборки, почему не поместить было и стихи В.Смирнова? Не помнят уже, как он ещё до создания «Родника» руководил литературной студией в Смоленском доме профсоюзов, и у него там занимались многие известные сейчас литераторы Смоленщины, и из его студии они перекочевали потом в «Родник».

Вот и выходит, что В. Смирнова, долгое время бывшего руководителем Смоленской писательской организации Союза писателей России, здесь нет, а Вера Иванова, долгое время руководившая Смоленским отделением Союза российских писателей, здесь есть.Пускай она тоже в своё время посещала «Родник», но не мешало было бы уравновесить их соотношение в данном издании.

А впрочем, может быть, и лучше, что В.Смирнов сюда не попал.

И да простят меня В. Макаренков и О. Дорогань, руководители смоленских писательских организаций, что я здесь упоминаю и их, так как их подборки тоже есть на страницах этой антологии, но пора бы им уже научиться выбирать издания, в каких публиковаться, а в каких нет. Их стихи тут и не видны, потому что тонут в общей массе.

Я понимаю, что наживаю себе врагов, но как ещё в древности было сказано: Платон мне друг, а истина дороже.

Только почему-то эту истину каждый трактует по-своему, с претензией, что он-то как раз и есть держатель истины, он-то и есть властитель умов.

А.А. Королёв в своих комментариях в фейсбуке в позе этакого доморощенного «властителя дум» и эксперта изящных искусств утверждает, что Л. Сердечная (кстати, член Смоленской писательской организации) заткнула за пояс два писательских союза. Сам он не член ни одного из них, и поэтому может себе позволить такие безответственные заявления. Если бы он прошёл все ступени процедуры по приёму в писательский союз, он бы, наверное, такие заявления не делал.

Предполагаю, что такие его рассуждения распространяются, как вирус, среди «родниковцев», и в первую очередь, на Л. Сердечную. Не провоцирует ли он её на отрыв от писательской организации, чего Ю.В. Пашков, будучи жив, никогда не допустил бы? И, по всей видимости, Л. Сердечная сама ещё не осознаёт, что этот отрыв от писательской организации может нелицеприятно сказаться для неё в будущем.

Но вернёмся к антологии. Недавно вышло издание о замечательных людях Смоленщины, так там ведь представлены действительно самые-самые. И антологию, пожалуй, надо было бы составлять по такому же принципу.

Я веду к тому, что не зря существует поговорка о капле дёгтя в бочке с мёдом. А тут изъянов больше, чем достаточно.

Слабые поэты и их стихи, соседствующие с достаточно сильными, силы всему сборнику не придают. И слабость только усиливается, а сила только ослабевает.

Редко, но нахожу я тут, как редкие золотнички в болоте, интересные строки – вот, например, у Тома Иванова:

Скажу любому, кто меня ни спросит,
Как знак неугасаемой любви
Любимая моя на пальцах носит
Лишь поцелую жаркие мои.

Да, жаль, в книге именно так: не «поцелуи», а «поцелую».

Сама Л. Сердечная озаботилась сделать подборку со своими относительно сносными стихами, их немного, но они завидно отличаются от великого множества её стихосложений, что она разместила для всего света в Интернете.

И не оттого ли стихотворение, где она идёт на Голгофу, воспринимается как риторичное, грешащее заданностью?

Не величье толкает меня каждый раз под удар,
Не гордыня бросает меня на кресты. А раздумья…
Я приму и «Распять!» и «Помиловать!» Это не дар,
А безумье…

Заметили, мысли о «величье» и «гордыни» уже роятся в её голове?

Но срифмованные у неё «раздумья» и «безумье» несовместимостью своей представляют собой такое кричащее противоречие, когда сомневаешься в глубине раздумий и в степени безумья, а тем более в их гармонии. Когда рядом с этим стихом положишь массу других слишком облегчённых, неглубоких по смыслу, не верится, что у неё такая же творческая самоотдача, как в стихах настоящего поэта, когда он  пишет: «я каждый день на сход иду, на суд». 

Во многих её стихах берётся одна мысль и буксует на одном месте.

В сравнительно интересном по рифме стихотворении «Было время – были косы острыми да быстрыми», навязчивым рефреном звучит почти в каждой строчке вот это «было время – были…».

Но всё равно надо сказать, здесь её стихи заметно отличаются от стихов других «родниковцев», в них есть своя экзальтация, отвязанность, интонация то серьёзная, то бесшабашная, то смешливая, то плаксивая.   

Честно говоря, не хочется больше склонять чьи-то имена, мусолить их стихи, возможно, они кому-то слишком дороги, как память.

Выходить со стихами на публику – всё равно, что выходить обнажённым, без кожи. И тех, кто потерял адекватное отношение к плодам своих трудов, врождённый стыд за то, что производит на свет, можно в лучшем случае пожалеть как неполноценных личностей, а в худшем – прогнать с глаз долой.

Не стану больше называть авторов, потому что много стихов на одно лицо, если не сказать, безличие, стихов несовершенных, удручающих своей тривиальностью, примитивизмом. Чувствуется, у многих нынешних «родниковцев» они создавались как будто через силу, и такие авторы явно не выдерживают конкуренции с более профессиональными собратьями по перу.

Что ж, тут как на грех немало стихов, как пустых орехов. Но я сто процентно уверен, что если бы каждое стихотворение подвергалось разбору на заседаниях «Родника», как это было при Ю.В. Пашкове, такие стихи не проникли бы у него на страницы антологии. И сам бы он никогда не допустил такой критической ситуации, что возникла сейчас.

Просто некогда да и ни к чему разбирать мне всех авторов по косточкам, да и как-то жалко их становится… Пускай они учтут хотя бы те замечания и пожелания, что уже мною сделаны, обратят внимание на недостатки других, которых множество, и присмотрятся к своим.

Пишешь об этом, и вот уже поневоле в себе соглашаешься с тем, чтобы их произведения объединялись в коллективные сборники. А потом понимаешь ещё больше, что мои наблюдения меня не обманывают: коллективные сборники порождают и даже поощряют коллективные ошибки и недостатки. И редакторы или составители как будто ведутся на них или специально их культивируют.

А тут  антология! И для составителей, и для многих из авторов такое ответственное издание оказалось явно не по зубам. Впрочем, несмотря на то, что эти авторы кажутся мне случайными, в меру своего таланта и сил пускай пишут, как дышат. И это даже хорошо, что перекрыть дыхание мы им не вправе и запретами их обложить мы не можем. Творческая энергия, если она есть, всегда ищет выхода, должна находить отдушину.

Никто не отрицает, что «Родник» жив под знаменем Л. Сердечной, но, ещё раз акцентирую внимание на этом, плодить незрелые творческие плоды и выставлять их на всеобщее обозрение, мягко говоря, некорректно.

Если, как говаривал Козьма Прутков, смотреть в корень, то психологический мотив всего этого – тщеславие, рвущееся к власти. Вот и лито, похоже, превращается, как у Теккерея, в ярмарку тщеславия.

Понятно, хозяйкой положения была и будет руководительница лито. И со своим уставом не лезь, а в «Роднике», говорят, даже есть свой устав. Разные творческие дела творятся внутри лито, и запретить их никто не вправе. И можно там плохо писать стихи, зачитывать их на своих заседаниях под аплодисменты, кукушкой хвалить петуха, а петухом кукушку, но когда это выносится на публику через солидные издания и приобретает публичность, тут спрос другой.

У Леонида Мартынова в 60-е годы были написаны такие строки: «Удивительно мощное эхо. Очевидно, такая эпоха». А тогда ещё не было Интернета, только радио и в зачатке телевидение.

Заседания же «Родника» в Интернете выставляются напоказ. Л. Сердечная в википедии даже поёт свою самодеятельную песню, видимо, совсем не понимая, что славы это ей не прибавит, а совсем наоборот. Всё то, что на ура воспринимается в её камерном «родниковском» кругу, в мировом эфире звучит, скорее, как космический мусор.

Поэтому недоумение Л. Сердечной, откуда мы её знаем и видим, пускай у неё пройдёт. И я в свою очередь скажу: ничего личного, здесь только общественные интересы.

А если туда приходит молодёжь, что стремится к творчеству, и обращается за помощью и поддержкой, то копить их количество, а не обучать  – значит: только портить. Известно, что работа с молодёжью требует особого подхода, чуткости, таланта и усердия. Есть молодой талантливый паренёк Андрей Беляев, родившийся на родине М.В. Исаковского, он написал хорошее стихотворение о погибшей в бою медсестре, а когда услышал стихи Л. Сердечной о том же, повторяющие его идею и ведущую мысль, заплакал от обиды и убежал из «Родника» в литобъединение «Среда» им. Раисы Ипатовой. Этим лито скромно и нешумливо руководит Е. Орлова, талантливый прозаик и поэт, член Союза российских писателей. Молодой паренёк, быть может, не понимает ещё, что творческое общение – как перекрёстное опыление, и его идея или мысль может быть подхвачена другими.

Но всегда надо помнить, когда художественное слово теряет ответственность, это всё равно, что гулящая девка теряет стыд. Кажется, что-то в этом роде написал Лев Толстой. Извиняюсь за резкость выражения классика.

Подводя итог всему написанному, можно сказать, что вышла сборная солянка, в одной упряжке запряжены и кони, и трепетные лани. Стихи профессиональных авторов – членов двух писательских союзов, как поплавки, однако тянет их вниз болотный левиафан общей посредственной массы.

И создаётся такое впечатление, что стихи собраны так, как собран мох с болота. А чтобы получилось реально солидное издание, труд проделать надо было колоссальный, тут же лишь видимость такого труда, потому что взято первое попавшееся, лежащее на поверхности. Заметно, что спешили, торопились, хотели поспеть к сроку.

А если бы глубже, кропотливее и тщательнее подошли к этому вопросу, уверен, столько открытий и находок в залежах нашей смоленской литературы можно было бы раздобыть! Обычно зёрна отделяют от плевел, пшеницу от половы, а тут, как нарочно, их перемешали.

Да, я согласен, это моё личное стороннее мнение, не все с ним согласятся, но по-другому оценивать явление, рассчитанное на публичность, не могу и не хочу.

Кто-то в отзывах написал о первой статье по поводу «Родника», что это «мерзкий пасквиль», значит, признали, что та правда, о которой там написано, мерзка. И эта «мерзкая» реальность, которая там приведена, так или иначе связана с той пиарщицей, которая взяла на себя труд руководить этим лито. Сейчас ею организован сбор отзывов в свою защиту. В защиту от кого, от себя самой? Ибо, как принято говорить, ищите корень зла в себе самом. Неужели ей и всем её приспешникам кажется, что справедливость восторжествует, если восторжествует болотная серость посредственностей?

Подавайте на меня в суд, ведите к прокурору, но что вы сможете мне предъявить? Своё несогласие с моим мнением?