Это кто тут такой дюже умный?!

Наша Ларабыла похожа на своего отца, огромного сутулого рыжебородого детину.

- Ларка, занеси солому в хлев, да бабе дай молока теплого.

- Щас.

- Брось ты свои книжки читать, проку - то от них никакого.

- Я уроки учу.

- Кому говорят…

Дебелая, не аккуратно одетая деваха, с неохотой откладывает в сторону большого формата книгу - «Повесть о настоящем человеке».

- Это что теперь у вас такие учебники? – мимоходом интересуется мать.

- Да, по внеклассному чтению, - зевая и потягиваясь, объясняет Лара, вставая с дивана.

Выйдя во двор, она присаживается у собачьей будки на корточки и шепчет что – то Шарику в ухо.

Ее рыжие кудрявые волосы спадают на морду собаки, и та чихает.

- Это ты на меня чихаешь?! — шутливо возмущается девочка и треплет собаку за холку.

- Ну что ты с ней будешь делать! - восклицает мать.

В руках у нее таз с бельем.

- Отходить бы тебя мокрым полотенцем.

Ларка спохватывается и бежит к свинарнику. Оборачиваясь, кричит:

- А Арсений Куприянович говорил, что детей бить нельзя.

- Это ты – то «дитё»? Кобыла ты ленивая.

- Зато я в школе лучше всех в группе успеваю, на пятерки.

- Успевай, успевай. Кто только тебя замуж, такую лыдачую, возьмет?!

- А я замуж и не пойду. Я учиться в город поеду.

- Езжай, там тебя прямо ждут.

Смоленск. Пединститут. Ларка успешно сдала все экзамены, и вот она уже студентка. В общежитии, как всегда, шумно, в коридорах накурено. Кто-то бренчит на расстроенной гитаре и поет гнусавым голоском.

В приоткрытую дверь Ларкиной комнаты заглядывают девчонки из ее группы:

- Лара, ты с нами на танцы идешь в парк?

- У меня –семинар по истории партии,надо подготовиться.

Главная же причина отказа идти на танцы – туфли, вернее, их отсутствие.

Беленькие парусиновые тапочки на низком каблучке она бережет для особо торжественных случаев.

Усыпанные битым красным кирпичомгородские танцевальные площадки оставляют несмываемый бурый след на обуви.

Ларка вздыхает и углубляется в чтение, покачиваясь на панцирной сетке новой кровати.

- Сидишь? – спросилазабежавшая на минуту Зойка, - соседка по комнате, - сиди, сиди, всех парней расхватают.

Она открыласвой дерматиновый чемоданчик и стала в нем отчаянно рыться.

- Слушай, дай- ка ты мне свой газовый шарфик.

Продолжая читать, Лара,молча отвязывает от никелированной спинки кровати шарф и протягивает подруге.

Помахивая шарфиком в такт неслышимой музыке, Зойка выпархивает из комнаты.

По распределению Масленникова Лариса Николаевна попала в одну из центральных школ города. Перед зданием классического сталинского ампира стояло «наше все». Бюст изваял местный скульптор на пожертвования родителей учащихся. А.С.Пушкин получилсязадумчивыми миролюбивым: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!».Это легкомысленное приветствие воспринималось  скорее, как архаизм. Символом школы, пожалуй, должна была бы стать копия знаменитых Петербургских ростральных колонн, украшенных носами кораблей поверженного противника.

Руководствуясь непреложной истиной, что"кадры решают все", администрация школы устраивала кастинги для кандидатов в учителя.«Абы кто с улицы» туда не попадал. Гендерное предпочтение отдавалось сильному полу. Бывшие военные переводчики учили языкам; штабисты вели математику, географию и историю; командиры подразделений преподавали военное дело и физподготовку. Они имели разные воинские звания, награды, боевой опыт, но в послевоенное время их называли общим словом - фронтовики.

При подборе на работу учителей - женщин немаловажным был «супружеский фактор». Как правило, «везло» женам чиновников высших эшелонов власти города. Но у Лары были тоже веские основания: блестяще законченный институт и путевка горкома комсомола.

В целом вся композиция: и здание, и поэт, и школьный сад воспринималась, как некий корабль, идущий на всех парусах в будущее, где, все – таки, надо быть бдительным.Капитанами этого уникального педплавсредства в разное время были мужчины, как и положено по морскому уставу. Но сейчас на капитанском мостике, вопреки морским традициям, стояла женщина, закаленная борьбой с оккупантами в партизанском отряде.

Осуществить свое «право на образование» именно в этой школе мог не каждый желающий. Секретарь директора, которая, как и положено фильтру грубой очистки, отметала случайных претендентов. Возмущенные отказом, некоторые родителиискали аудиенции у главного селекционера.

На личном приеме директор – дама, упакованная по тогдашней моде, долго держала паузу с полуулыбкой.Потом, глядя куда - то вдаль, не твердо обещала сообщить свое решение позже.Для большинства «позже» не наступало никогда.

И все же, иногда, послебеседы с родителями, директор школы посылала завучамрекомендательные записочки с краткимзаконспирированным содержанием: «Это - наш человек…».

Такая система искусственного отбора обеспечивала выращивание элиты.Тем не менее,даже онане могла на все сто процентов обеспечить защиту от попадания в школу некоторой доли проблемных экземпляров. Но в«чистой среде» они хирели, вяли и удалялись самовыпалыванием.

В «элитной школе» все и вся должно быть элитным, особенно коллективное сознание. Приход новой учительницы был вежливо никем не замечен.Этот арктический холодок подтолкнул ее к некой самодостаточной автономии.

В пору своего ученичества в их деревенской школе работали учителя старой дореволюционной формации с глубокими университетскими знаниями и благородными манерами. Ребятишки и их родители души не чаяли в этих кристально чистых разночинцах. Дальновидные представители Советской власти всячески старались задержать их в богатых деревнях, обеспечивая выживание семей учителейуважением и продовольствием.

Лара обожала учительницу естествознания. Изящная, белокурая, с тонкими пальчиками, она демонстрировала виртуозное умение работы с микроскопом. Знала всех птиц и хорошо их рисовала, как настоящий анималист. Обертоныее голоса завораживали.

Когда она делала замечание, то взгляд ее устремлялся поверх головы нарушителя, потом она замолкала, словно обижалась на себя. Шалуну становилось жутковато от этого взгляда, и он замирал соляным столбом. Через мгновение учительница уже улыбалась ласковой улыбкой и продолжала урок, как ни в чем не бывало.

Эта лицедейская манера общения с учениками нравилась Ларе, и она часто потом использовала её в своей практике.

Своего жилья у Ларисы не было. Пришлось поселиться прямо в школе в комнатушке без окна. Дверь обиталища была железной, когда-то здесь располагалась оружейная комната.

Поначалу ей предлагали обосноваться с другими учителями в актовом зале, часть которого отделили фанерной перегородкой, но она предпочла иметь свое, никем не нарушаемое пространство.

Там она могла без помех «работать», как сейчас принято говорить, над имиджем.Волосы Лариса не «зализывала», как большинство учительниц, а слегка взбивала, такая прическа называлась«лирическим беспорядком». Над движением рук и походкой она трудилась долго.

Устроив на полу небольшое зеркало, закрыв дверь на ключ, дефилировала туда –сюда,держа ровно спину, слегка приседая и вытягивая носок, как в полонезе.Массивная фигура, не знавшая балетного станка,протестовала и была не всостоянии понять, чего от нее добивается хозяйка.

Однажды Лара, допоздна проверявшая ученические работы, проспала подъем. Уже дали первый звонок для учеников.Быстро одеваясь, неосторожно подтягивая капроновые чулки,она порвала их. Других чулок не было. Надо было срочно зацепить петлю, чтобы «не поехала» дальше.

Лара сняла юбку и села поближе к лампе. Подцепила петельку, и тут раздался второй звонок на урок. Схватив конспекты, она выскочила из комнаты.

В широком школьном коридоре было пусто. Как обычно, директор начинала обходить школу. Выйдя из своего кабинета, она увидела бегущую ей навстречу Лару, в приспущенных чулках и шелковой комбинации с конспектами под мышкой.Та, в спешке, забыла надеть юбку, которая сиротливо осталась висеть на спинке стула. Обнаружив, под строгим директорским взглядом, оплошность, Лара повернулась и направилась обратно в коморку, демонстрируя свои нелепые «па».

Так был обозначен первый пунктв череде аргументов на удаление любым способом из знаменитой и славной школы странной учительницы.

Пункт номер два был весомее - идеологический. К тому времени состоялся 20 съезд КПСС. Сразу же по окончании съезда текст доклада издали в виде маленькой красной книжки. Для знакомства с ней повсеместно были проведены партсобрания, в том числе и в школах. Культ личности признавался одной из черт сталинского периода, однако это явление рассматривалось исключительно как следствие личных недостатков Сталина. А Лариса Николаевнана своих занятиях выводила портрет Гениального «отца всех времен и народов» золотом.

Посетив ее уроки, администрация школы сделала ряд замечаний по этому поводу, но она не вняла им и продолжала гнуть свою линию.

Этот факт был обсужден на партсобрании, но окончательное решение не было принято. Бывшие фронтовики, в душе солидарные с бунтаркой, «воздержались».

Тень великого вождя еще вставала в тумане их воспоминаний. Обсуждая дома ситуацию, директриса получила от мужа – партийного работника наставления: пока не трогать учительницу и ограничиться устным порицанием.

Но ничто женское не чуждо женщине.Однажды она вызвала Ларису в свой кабинет и спросила, как укусила:

- Лариса Николаевна, когда вы купите себе приличное пальто?

Такого рода вопрос мог бы вызвать психический срыв у любой женщины. Да, у любой другой, но только не у Лары. Она посмотрела своим знаменитым взглядом, поверх головы, на директора, выдержала паузу, взбила волну из рыжих волос на виске и произнесла:

- Если вас не устраивает это пальто, то купитемне другое. Впрочем, я могу сделать это сама, когда вы повысите зарплату. Потом спокойно переспросила:

- Это все? До свидания.

Денег у Лары действительно не хватало. Она много тратила на книги, экскурсии. Часть посылала в деревню маме, не из милосердия - хотела ей доказать, что вовсе «не лыдачая», а работящая.

Однажды на очередной экскурсии Лара, слушая подвыпившего экскурсовода, заметила в его комментариях некоторые неточностии даже грубые исторические ошибки. В конце концов, она не вытерпела и возмутилась вслух.

-Это ктотут такой дюже умный? – прошлепал мокрыми губами горе – экскурсовод, исунул в руки Лары микрофон.

Так неожиданно началась ее новая параллельная жизнь. Окончив курсы, она теперь все свободное время колесила по дорогам между городами и весями.

Эта работа приносила небольшие деньги, но главное, там она реализовывалась полностью и даже прославилась. Со временем городские власти выделили ей маленькую однокомнатную квартирку.

Лара мечтала о своей семье. Шли годы, но никаких серьезных предложений не было. Молодая шоферская братия туристических автобусовявно ее не устраивала. Те, в свою очередь, посмеивались над чудаковатой училкой, однако заходить за флажки, расставленные Ларой, не осмеливались.

Лара стала пристальней рассматривать мужчин – экскурсантов. Они чаще всего были с женами или подругами.

На одной экскурсии в Белоруссию ей приглянулся грузноватый мужчина, который не выходил из автобуса на остановках. Она подсела к нему и прямо спросила:

-Не нравится экскурсия или экскурсовод, - и ласково улыбнулась.

Лицо мужчины подобрело, и он сказал, что нравятся и экскурсия, и экскурсовод.

Лара наступала:

-А что больше? Нет, нет, сейчас не отвечайте. Отзывы только в конце поездки.

Она слегка тронула мужчину за руку, приглашая выйти из автобуса. Он поддался ее мягкой силе.

Лара строила планы на будущее. Но однажды он не пришел наочередное свидание, а передал через водителя записку о том, что они больше не должны встречаться. Вот так, просто, без всяких на то явных причин. Башня из песка, построенная фантазией одинокой и уже немолодой женщины, рухнула.

Беременность была тяжелой, но Лара приняла ее как божественный дар. Она не считала нужным извещать о грядущем событии никого, даже родных. И без того не красавица, она стала обезображиваться пигментными пятнами. Ее громоздкая от природы фигура приобретала далекие от совершенства формы. Эти изменения первыми подметили родительницы детей, у которых она была классным руководителем. Их брезгливость к беременной незамужней учительнице передалась ученикам. Они хихикали прямо на уроке ей в спину.

Однажды после педсовета директриса попросила Лару задержаться. Не ожидая ничего хорошего, внутренне ощетинившись,она вошла в кабинет.Не предложив Ларисе сесть, директор молча протянула ей бумагу. Та стала читать текст, написанный аккуратным почерком, и не верила своим глазам:

«Мы, нижеподписавшиеся, требуем удалить из нашей школы эту падшую женщину, ведущую непотребный образ жизни. Она не достойна воспитывать наших детей… растлевает своим поведением…».

Ниже шли подписи.

Лара медленно опустилась на стул и уставилась в стенку невидящим взглядом.

-Лариса Николаевна, вы понимаете, что теперь не можете работать в нашей школе?

Лара подняла глаза и спросила:

-Почему?

-А вам не понятно?

-Нет. Не понятно.

-Ну, знаете ли- это уже верх бесстыдства.

Вы еще можете уволиться «по собственному желанию», а иначе…

-Что иначе? – перебила она директора.

Мальчик изнутри толкнулее ножкой. Лара погладила живот, встала, положила бумагу на стол и вышла из кабинета.

На очередное родительское собрание приглашались только отцы. Лариса Николаевнанемного задержалась в коридоре, пытаясь справиться с волнением. Когда она вошла, то мужчины, как по команде, встали. Она медленноподошла к столу и начала очень тихо говорить:

-Я бесконечно благодарна вам за то, что вы доверили мне учить ваших талантливых детей. У вас хорошие семьи. Вашим женам повезло. У меня нет мужа. Так почему же они отказывают мне в праве иметь сына?

Немного помолчав, Лара слегка поклонилась и, едва сдерживая слезы, произнесла:

-Благодарю за внимание.

Сказав эту маленькую речь, Лара вышла из класса.

Что было потом, осталось за закрытой дверью. Только после того самого короткого собрания прекратились насмешки учеников. В родительский комитет избрали новых членов, среди которых в большинстве были отцы ее воспитанников. Директриса больше не настаивала на увольнении «по собственному желанию».

Мальчик родился большой, рыженький, как мама. На его монгольском лице постоянно играла веселая улыбка Амура. Новорожденному Лара дала имя его отца. Будучи уже взрослым,представляясь, он глуповато шутил: «Василий в квадрате». А негодуя, частенько задавал риторический вопрос:

-Это кто тут такой дюже умный?!