Тамара Орлова: "Музей - это моя жизнь!"

     Для непосвященного человека музей-заповедник представляется одним помещением, одной небольшой территорией, на которой находятся различные экспонаты, представляющие научную, художественную и историческую ценность. Но Смоленский государственный музей-заповедник включает в себя целую россыпь, богатейшую палитру различных музейных учреждений, каждое из которых по-своему своеобразно и неповторимо. И находятся эти музеи в различных местах Смоленщины.
Вот таким хлопотным хозяйством управляет сегодняшняя гостья журнала «Смоленск», директор Смоленского государственного музея-заповедника Тамара Васильевна Орлова.
     - Да, гости Смоленска отмечают, что в городе много музеев. А оказывается, что это единый музей. Но для нас существующая структура привычная и понятная. Я перечислю отделы музея-заповедника так, как они привычно звучат для наших посетителей. В Смоленске это – исторический музей и музей Сказки на улице Ленина, художественная галерея на улице Коммунистической, музей Великой Отечественной войны на улице Дзержинского, музей льна в Никольской башне, музей Сергея Тимофеевича Коненкова на улице Маяковского, музей-квартира Александра Трифоновича Твардовского в Запольном переулке. Если из Смоленска выезжать в сторону Брянска, то в 18 километрах от города находится музей «Теремок», в Починковском районе – хутор Загорье, родовое гнездо семьи Твардовских, в Ельнинском районе – Новоспасское, родина М.И. Глинки. Если направляемся в другую сторону, то в 60-ти километрах от Смоленска в городе Рудне - музей Михаила Алексеевича Егорова, Героя Советского Союза, водрузившего Знамя Победы над рейхстагом, а в Поозерье действуют два музея – музей Николая Михайловича Пржевальского и музей партизанской славы.
     - В башне Громовой в Смоленске после реконструкции появился федеральный музей.
     - Да, а раньше это был наш музей. Собственно говоря, нас поставили перед фактом о передаче музея в другие руки. Мы в этом музее показывали только подлинные вещи. Экспонаты рассказывали об истории крепости и о событиях 17-го века. Здесь организовывались тематические выставки, в том числе, связанные с Отечественной войной 1812-го года. Конечно, мы сожалеем, что такой ценный для нас музей уже не наш. Утешает то, что в историческом музее по улице Ленина все события, связанные с польским нашествием и войной с наполеоновской Францией освещаются в полной мере и нет необходимости в создании отдельного музея по этой теме. И теперь зал просто «кипит» от обилия ценных экспонатов. Кстати, на первое время мы оставили в Громовой ядра и некоторые другие крупногабаритные вещи. Но поскольку все они стоят у нас на государственном учете, мы их со временем забрали.
     - Тамара Васильевна, смолянам хорошо известно, что очень многие экспонаты, которые бы составили основу, стержень любого российского и европейского музея, находятся у вас в запасниках. Просто не хватает площадей, чтобы все это богатство отражалось в постоянных экспозициях. Интересно, а как зритель, ценитель искусства Вы сожалеете о том, что лишь часть шедевров представлена в смоленских музеях?
     - Я сейчас как зритель вообще музейные предметы не рассматриваю. На какую витрину или стену ни посмотрю, все для меня ценно как свидетельство времени. Когда мы открываем новый экспозиционный зал, то душа радуется, что многие экспонаты из запасников получают долгосрочную прописку в музее. Скажем, о творчестве Л.Е. Кербеля большинство смолян знает только по замечательному памятнику Ленину на центральной площади Смоленска. А теперь мы выставили камерную работу Льва Ефимовича «Трудовые резервы», которую скульптор выполнил в 1947 году. И возле этой скульптуры всегда собираются ценители искусства. С открытием Художественной галереи в здании по улице Коммунистической появилась возможность шире показать пути развития советского изобразительного искусства. Правда, лишь малая толика работ из-за ограниченных площадей представлена в постоянной экспозиции. Мы отдали дань уважения смоленским художникам. В экспозиции представлены работы Владимира Ельчанинова, Вячеслава Самарина, Геннадия Намеровского, Нины Агеевой, Степана Новикова и еще очень многих талантливых художников. Прежде не было возможности показывать много скульптуры, а сейчас выставлены, например, автопортрет Людмилы Ельчаниновой, ее работа «Гончар» и очень многие творения советских скульпторов, которые никогда не выставлялись даже на выставках. У нас появился музейный дворик, украшенный скульптурными работами разного времени, а у зрителей возможность оценить наше собрание.
     - И все же площадей катастрофически не хватает. Что, на Ваш взгляд, требуется в первую очередь?
     - Музеям, включая наш, всегда что-нибудь требуется. Мы, например, остро ощущаем отсутствие большого выставочного зала и современного фондохранилища. Еще совсем недавно проводились выставки на территории Вознесенского монастыря. В центральной России это был самый крупный музейный выставочный комплекс. И мы этим, конечно же, гордились. С советского времени многие годы большой выставкой мы занимали три этажа. А в обычном порядке можно было проводить сразу три выставки. Сегодня сохранился проверенный оптимальный ритм – выставлять экспонаты на три недели. Но количество выставок из-за отсутствия вместительного выставочного зала существенно сократилось. Это не очень мешает нам продолжать плодотворно сотрудничать с творческими союзами и музеями других регионов, но влияет на объем выставок. Например, мы активно сотрудничаем с Российской академией художеств во многом благодаря содействию академика РАХ Геннадия Васильевича Намеровского. На сегодня основной выставочной площадкой музея стал зал на первом этаже исторического музея, где проходят наши основные выставки. Вот недавно открыта прекрасная выставка из Бородинского музея «Сергей Герасимов и его ученики». Затем здесь пройдет еще одна выставка гостей, а в дальнейшем организуем фондовую выставку из своих запасников, посвященную 100-летию образования СССР.
     Но зал в историческом музее мал для полноценной выставочной деятельности. Нам крайне не хватает большого выставочного зала. И, конечно, он должен располагаться в центре города.
     Я в последнее время много езжу по центральной России. Приятно, что на фоне других столиц регионов Смоленск и наши музеи хорошо выглядят. Историческая часть города из-за разрушений войны крайне мала, но жемчужины, которые здесь расположены, покоряют сердца туристов. В этой исторической части должен находиться музейный выставочный зал. Но мы пока обходимся тем, что есть.
     - Как-то народный художник России Вячеслав Самарин посетовал мне, что свидания с картинами, находящимися в фондах музея-заповедника, у него случаются примерно раз в пять лет – к очередной дате и связанной с ней персональной выставкой.
     - Если бы у нас было дополнительное здание, мы могли бы открыть постоянную выставку смоленских художников. Время от времени экспонаты можно менять. Но каждый заслуженный художник будет представлен здесь гораздо чаще, чем раз в пять лет.
     - Считаю, что имена знаменитостей, таких, как, например, Владимир Ельчанинов, должны быть известны подрастающему поколению. А чтобы знать и ценить имена, нужно иметь возможность наслаждаться произведениями этих мастеров.
     - Согласна. Но есть еще одна проблема. Те здания в центре города, которые бы подошли нам для выставочной деятельности, находятся чуть ли не в аварийном состоянии. Их ремонт обойдется в круглую сумму денег, которых ни в бюджете, ни у нас в музее-заповеднике нет. Это камень преткновения. Мы – региональный музей, а не федеральный. Для дотационной области все-таки накладно тратить миллионы на подготовку здания к размещению выставочного комплекса. Хотя отмечу, что мы зарабатываем своей основной деятельностью средства, на которые можем приобретать не очень дорогие, но необходимые для музейной деятельности программы, специальную литературу, справочники, каталоги, реставрационное оборудование и необходимые материалы для укрепления материально-технической базы музея. Но крупные проекты нам просто не по карману.
     - Если учесть огромнейшие расходы на сигнализацию, охрану культурных ценностей, то до самоокупаемости очень далеко.
     - Как раз эти расходы несет область, нагрузка на региональный бюджет значительная. Нам также оплачивают свет, тепло. На все наши крупные проекты, связанные с созданием новых экспозиций и реставрацией памятников культуры, область выделяет значительные для нас средства. Если бы эти расходы были на наших плечах, мы бы закрылись. Применительно к музеям говорить о самоокупаемости просто невозможно. У нас большое количество музейных зданий, которые нуждаются в «присмотре». И в каждом экспозиционном зале, несмотря на видеонаблюдение, находится смотритель. Посетитель сегодня отличается даже от того, кто приходил в музеи 20 лет назад. Люди стали, к сожалению, более бесцеремонными. Могут пальцем провести по картине или какому-нибудь предмету. Кстати, у нас не так много экспонатов закрыто в витрины. Под стеклом нумизматика, оружие, книги. А те же картины, скульптура, пушки – это все в открытом показе.
     - А что сделает старенькая бабушка, если кто-то проведет по картине пальцем?
     - Сейчас в музеях смотрителями работают молодые, интеллектуально развитые люди, которые знают, что они хранят, и как надо обеспечивать безопасность. И, конечно, у нас есть свои правила, как реагировать на нарушения. Из соображений безопасности я не буду раскрывать наши методы охраны экспонатов.
     - По телевидению нередко показывают сюжеты, как на Западе психически больные люди пытаются порезать картину или нанести ущерб сохранности музейных ценностей. Были у Вас подобные происшествия?
     - К счастью, нет. В залах, где тесно, при огромном потоке посетителей случались казусы, когда туристы пытались поцеловать образ или возложить к экспонату цветы. Мы такие попытки пресекли. Сегодня там, где позволяет площадь, предусмотрены ограничения, чтобы нельзя было близко подойти к витрине или картине.
     - А есть у Вас план по выручке, по доходам, получаемым от продажи билетов?
     - Обязательно. В период пандемии пришлось, конечно, перейти на показ экспонатов через Интернет. Но я как старорежимный музейный работник предпочитаю вживую знакомиться с экспозициями. Для меня важна подлинная вещь, а не ее изображение. Когда находишься в атмосфере грамотно организованной экспозиции, окунаешься в тот мир, который открывает для тебя экскурсовод, получаешь ни с чем несравнимое наслаждение.
     - Тамара Васильевна, мне известно, что всю сознательную жизнь Вы связаны с музейной деятельностью. Расскажите, пожалуйста, о своей трудовой биографии.
     - Считаю, что моя музейная биография складывается счастливо. Попала я в музей случайно. После института у меня было свободное распределение. И подруга сказала, что в музее Коненкова вакантна должность экскурсовода. Я пришла, и меня взяли. Это был далекий 1980-й год. Тогда была огромная экскурсионная нагрузка, целые потоки туристов. Жизнь бурлила, и у нас было, как в школе,- каждая из нас (два основных экскурсовода и два научных сотрудника) проводили в день по шесть экскурсий. Они не укладывались в 45 минут, как школьный урок, а растягивались на полтора часа из-за многочисленных вопросов гостей. Время было интеллектуальное, никого не интересовало, что сколько стоит, задавали вопросы, как удалось Коненкову создать такой образ, с кем он был знаком, у кого учился и кому передавал свой опыт. После четырех лет работы экскурсоводом мне предложили перейти на работу в фонды, где открылась вакансия как раз по моему профилю – хранитель коллекции живописи и графики. Тоже очень интересная работа. Прошло много лет, но я помню все. И когда мне сегодня говорят, мол, у нас такого экспоната нет, я возражаю: есть, и эта вещь находится там-то, и мы сейчас будем ее смотреть. После работы с коллекцией мне предложили возглавить выставочную работу в музее. Мне было тревожно начать освоение совершенно нового для меня направления. Но в выставочном зале слаженно работала команда единомышленников, и мы успешно справлялись. А потом наступили времена, когда нам предложили оставить здание Вознесенского монастыря и прекратить в его стенах работу над выставками. И мы занялись следующим проектом. Я получила предложение взять под свое крыло художественную галерею, заняться новой композицией, которая теперь размещена на улице Коммунистической. Три бывших научных сотрудника отдела выставок в течение почти трех лет «колдовали» над созданием будущей экспозиции. Мы поставили перед собой цель ввести в новый музей как можно больше экспонатов. Считаю, что нам это удалось. Правда, у нас был еще один замысел: проводить полную смену экспозиции раздела современного искусства каждые пять лет. Но пока эти планы не осуществились. Мы на площадке галереи также открыли виртуальный филиал Русского музея, и наши коллеги из Русского музея с восхищением приняли нашу работу. Ни в одном городе страны не удалось открыть в такой короткий срок виртуальный филиал. И он, кстати, работает очень успешно в тесном сотрудничестве с Русским музеем: формируем библиотеку, вместе проводим обмен виртуальными выставками, слушаем лекции специалистов и т.д.. Я считаю, что это очень важная и успешная работа. Следующая ступенька трудовой биографии – работа заместителем директора музея-заповедника. Сначала я была заместителем директора по развитию, потом стала замом по науке и затем директором.
     - Много ли экспонатов сменилось в Художественном музее за годы существования экспозиции?
     - К тем работам, которые первоначально экспонировались, мы многое добавили. Из старой экспозиции выведены вещи, которые пошли на реставрацию.
     - А кто решает вопрос, что картине требуется реставрация?
     - Сначала отмечу, что мы можем гордиться своим отделом реставрации. У нас большой отдел, в котором работают десять реставраторов - два реставратора по темперной живописи, два – по масляной живописи, есть реставраторы по ткани, керамике, деревянной скульптуре, графике, бумаге, мебели. Не каждый музей может похвастать таким количеством реставраторов и таким качеством их работы. Наши реставраторы имеют категории. Они присваиваются комиссией при Всероссийском научно-художественном реставрационном центре имени академика Грабаря. Там до сих пор мы проходим стажировки. У нас в музее есть реставрационный совет, на котором решается очередность проведения реставрации музейных экспонатов с учетом заявок экспозиционеров. Бывает и так, что мы экстренно к выставке делаем реставрацию. Но экстренно – это все равно несколько месяцев упорного труда.
     - Но можно иметь прекрасных реставраторов, но днем с огнем не найти краску, которую художник использовал.
     - Тот же ВНХРЦ часто помогает нам приобрести необходимые краски и другие материалы. Зачастую мы консультируемся с реставраторами других музеев, когда необходимо, через рентген просматриваем картины и обнаруживаем различные слои, выясняем, нет ли второго фона. Там много чего интересного имеется. Мы не работаем на коленке. Где не хватает нашей квалификации или материалов, становимся в очередь в ВНХРЦ.
    

 - Читатели спрашивают, как хранятся картины в запасниках – штабелями?

     - У каждой картины своя ячейка. И каждая картина закрыта специальной музейной бумагой, которая пропускает воздух, но задерживает пыль. Температура в хранилище постоянная, приемлемая для того или иного хранения. К сожалению, у нас нет оборудования, которое обеспечивает необходимую постоянную температуру. Потому что такое оборудование очень дорого стоит. Но в наших планах такое приобретение стоит. Кстати, в стране теперь строятся хранилища с уже установленным оборудованием для регулировки температуры. И я такое хранилище видела не только в Эрмитаже, но и в Калуге.
     - Наши региональные начальники интересуются вашими пожеланиями?
     - Думаю, они в курсе наших планов и пожеланий. Потому что мы их транслируем в письмах в свой департамент. Я не могу сказать, что нам не помогают. В принципе все, что мы открываем, все, что делаем, это благодаря деньгам, которые выделяются областью. И средства выделяются именно потому, что руководители нас поддерживают и реагируют на наши просьбы. Я сама руководитель и прекрасно понимаю: какое решение после согласований приму, так и будет. Или будут куплены приборы, контролирующие в фондохранилищах потоки света и тепла или нет, и в какую очередь. А раз в области наши приоритеты понимают, поэтому нам деньги и выделяются. Мы сделали реконструкцию в музее Великой Отечественной войны, открыли зал в историческом музее «Смоленская губерния в первой половине XIX в.», провели обновление музея партизанской славы в Пржевальском, сейчас ведется реставрация Теремка. На нее, кстати, выделены большие для нашего региона деньги. Нам выделены дополнительные деньги на завершение работы по созданию экспозиции музея «Русская старина». Могу сказать, что во всех наших музеях очень интересно, в каждом работают специалисты своего дела, и для меня важно, что я могу на них положиться при решении музейных задач.
     - Спасибо, Тамара Васильевна, за очень познавательное для меня лично интервью. Надеюсь, что читатели также получили необходимую для них информацию.
                                                                             Интервью вел Владимир Коренев.
                                                                             Фото Андрея Нестерова.

Автор: Тамара Орлова

директор Смоленского государственного музея-заповедника

Фотогалерея