Смоленск – город маленький. Здесь каждого или ты знаешь, либо он тебя. Мой сегодняшний собеседник, казалось, от меня находится очень далеко, вернее, очень высоко – на расстоянии более восьми тысяч метров в высоту. Наверное, читатели уже догадались, что беседую я с альпинистом. Но, оказывается, его мама, Анна Емельяновна, преподавала у моей сестры математику в нашей родной 27-й гвардейской школе. А я познакомился близко с этой прекрасной доброй женщиной, когда она работала директором пионерского лагеря и пригласила меня, 13-летнего мальчишку, в лагерь баянистом. Ее муж Павел Петрович – весельчак, красавец – являлся душой многих компаний, в том числе, и с нашим братом, журналистом. Уже будучи корреспондентом «Смены», я нередко общался с ним на Блонье в «Стекляшке».
Это очень приятно – знакомиться с человеком, с которым ходили по одной улице, имели общих друзей и являемся почти одногодками – состоим в «клубе» семидесятилетних. Кстати, нас с Юрием Павловичем познакомил его тезка Юра Богомолов – спортсмен, добрейшей души человек, брат моей одноклассницы Лиды, с которой мы и по сей день поддерживаем дружбу.
Видите, как все переплелось в Смоленске! И мы, коренные смоляне, друг друга поддерживаем, словно по одной веревочке взбираемся на вершину.
Итак, банальный вопрос в начале беседы с альпинистом я задал словами популярной песни: «Ты помнишь, как все начиналось?».
- Альпинизм – это романтика. На память приходит крылатая фраза Высоцкого: «Лучше гор могут быть только горы, на которых ты еще не бывал». Встретился мне по жизни инструктор альпинизма по фамилии Зинченко. Тоже, кстати, выпускник 27-й гвардейской. И увлек меня на Эльбрус. До подъема мы не проходили никакой акклиматизации, никакой подготовки. Инструктор только и спросил: «Бегаешь кроссики? – Да, бегаю, 10 километров - моя дистанция. – Тогда пойдем!». Только и показал, как ногу ставить, как «кошки» одевать и держать. Семь дней мы поднимались. Тяжело было, конечно, - все-таки первый раз шел в горы.
- Полагаю, это своего рода болезнь – если один раз ходил, горы зовут тебя опять. Это чувство я испытал после того, как взобрался на первый красноярский столб. Но вечная занятость, другие увлечения и финансовые трудности помогли мне излечиться от тяги к горам. А Вы, как видно, не устояли?
- Да, ностальгия пришла спустя какое-то время. И я сказал: «Зинченко, давай сходим еще!». И мы пошли на пик Ленина. Его высота 7134 метра. Так я заболел горами. Красиво, хорошо в горах! Но тяжело. Зато потом, когда спускаешься, легко и весело на душе. Ходил в Уральские горы – они, правда, не высокие. А за пределами России взбирался на Арарат, Казбек, Хан-Тенгри, пик Корженевской, Монблан, Килиманджаро, пик Кения, пик Виктория, в Северной Америке на Аляске – Денали, в Южной Америке – Аконкагуа (Аргентина), Охос-дель-Саладо (Чили).
- Так Вы, оказывается, человек мира! Наверное, есть проблемы с визами, билетами?
- Американскую визу получали, Южная Америка – безвизовая, Африка – безвизовая, Киргизия и Казахстан – безвизовые. В Непале в аэропорту за 100 долларов визу в паспорт ставят.
- Выходит, Вы поднялись на Эверест?
- Да. Сначала мы еще в 2018 году забрались на другой восьмитысячник в Гималаях – Манаслу (8163 метра). Потом в 2024 году сходили на Ама-Даблан (6814 метров) – одну из красивейших в окрестностях Эвереста. Чем хороша эта гора? – Там почти километр веревок, и надо ползти почти вертикально. Веревки устанавливает специальная компания, которой восходители оплачивают эту услугу. И «вишенкой на торте» оказался Эверест.
- Ну, и как это было?
- Прилетел в Катманду 4 апреля. Сначала для акклиматизации поднялись на Айленд Пик (6189), потом шли до базового лагеря (5300). Считается, что это восхождение подходит даже для новичков, чтобы проверить страховку, овладеть работой с «кошками», с «жумаром» ( по сути прочная изогнутая ручка с зубчатым кулачком внутри, который при нагрузке вгрызается в веревку и блокирует движение вниз, при этом вверх «жумар» двигается свободно, кулачок раскрывается и скользит). На нашем пути был ледник Кхумбу. Здесь постоянно случаются обвалы, образуются трещины. Это самое сложное и опасное место для восходителей на Эверест.
- А какова стоимость услуг шерпов, которые несут поклажу альпинистов?
- Восхождение – удовольствие не дешевое. Кроме снаряжения, билетов, гостиниц, пребывания в базовых лагерях платить приходится фирмам, которые привлекают шерпов. Стоимость высокая.
- А в Южной Америке, на Аляске тоже надо платить?
- Нет, там ходишь сам. Но расходы, безусловно, большие на экспедицию. Так что мало того, что это смертельное удовольствие – альпинизм, оно еще и дорогое.
- Зато когда оказываешься на вершине, испытываешь, наверное, огромное счастье? Я справился! Я победил!
- У меня на вершине была одна мысль: бежать. Было очень холодно, дул сильный ветер, промерзли ноги. А тут надо фотографироваться. Признаться, я уже начал злиться – вниз!
- А вниз легко спускаться? Помню, на красноярском столбе у меня при восхождении постоянно сквозила мысль: как же я буду спускаться с этой крутой, почти вертикальной скалы?
- Вниз спускаться очень тяжело. Ты же все силы отдал, чтобы подняться.
- При спуске случаются трагедии?
- Конечно. При нас филиппинец сел и не встал: заснул и умер. Примерно половина восходителей не доходят до вершины. При мне четыре гида тащили на веревках китайца. Но он выжил.
- На Эверест хотите еще раз совершить восхождение?
- Нет. Он чуть не убил меня, поэтому я на этом восхождении завязал с ним.
- Расскажите, пожалуйста, как это случилось.
- Проходя ледник Кхумбу, я остался один. Мой товарищ отстал: видео снимал, другой убежал вперед. Я услышал треск справа и увидел, что уже летят глыбы льда, близко совсем, как в фильмах ужасов. Я мгновенно отпрыгнул, прыгнул в неизвестность. Попал я в трещину. Успел проскользнуть от ледопада. Глыба по каске задела, словно погладила меня по голове. Пришел в себя и вижу, что вешу над пропастью. Сверху льды, и маленькая дырочка – небо видно. Успел подумать: неужели это все? Первая мысль: умирать рано. Все группы восходителей были остановлены. Никого не пускали, потому что ожидали нового схода лавин. Товарищи меня уже мысленно похоронили, даже сообщили о моей смерти в Катманду. Орал, орал, но тишина. Прошел примерно час. Потом слышу, сверху в базовый лагерь идут непальцы. Я начал кричать, и они меня вытащили.
В базовом лагере меня спрашивают, пойду ли на вершину. Конечно, пойду, а что делать. Через день мы пошли наверх.
Вот так меня встретил Эверест.
- Короче, родились в рубашке.
- Повезло. Дважды повезло. Первый раз, что успел прыгнуть в трещину. А второй раз, что нашли. Там, на горе, хаос, там поле льда. Где искать человека?
Сейчас надо отдохнуть, полечить травмированные места тела. Пройдет время, и опять горы потянут к себе. Но пойду невысоко. Хватит уже приключений. Решил больше не рисковать.
Вот такой он героический восходитель – Юрий Суханов. Романтик и испытывающий потребность в адреналине альпинист. Сегодня он говорит, что не будет больше рисковать. Но я почему-то не уверен, что это чувство надолго. Помните, как Юрий Павлович говорил: «Зинченко, давай сходим еще!». Будем ждать новых восхождений!