С Анатолием Смирновым, солистом Смоленской
филармонии, мы повстречались 1 июня, на
праздновании 206-летия М.И. Глинки. Знакомство
это не было случайным. «У нас не так много
лауреатов международных конкурсов – вот один из
них», - показали мне на мужчину «в самом
расцвете сил», по известному определению Астрид
Линдгрен. На скамеечке, неподалёку от памятника
М.И. Глинке, и состоялась наша беседа.
- Анатолий Анатольевич, в
нашей «Музыкальной гостиной» каждого гостя мы
просим начать беседу с автобиографии.
- Родился я 20 апреля 1962 года в Смоленске.
Учился в Дубровинском интернате, потом в
Демидовском совхозе-техникуме. В конце 1995-го,
в возрасте Христа, пришёл в оперную студию к
Ирине Григорьевне Нециной. Занимался не за
страх, а за совесть. Что-то начало получаться. В
2001 году принял участие в двух любительских
конкурсах, в Твери и Брянске, и фестивале
«Тенора России» в Москве. После этого меня
пригласили в областную филармонию. Тогда же я
поступил в Смоленский институт искусств на
специальность постановщик массовых программ и
мероприятий, затем на второй факультет –
вокальный, опять же под началом профессора
Нециной.
- Не совсем обычный у вас путь в искусство.
Может быть, гены, семья была музыкальная?
- Нет-нет, совершенно обычная семья. Я считаю,
что у моей бабушки и мамы совершенно нет
музыкального слуха. Правда, говорили мне, что
прабабушка, которую я не помню, хорошо пела. Она
родом с Украины. А так, в нашем доме всегда было
тихо, никто никогда не пел – только
грампластинки по праздникам.
- То есть семья у вас, что называется, типичная,
в музыке неискушённая?
- Да, мать была воспитательницей в детском саду,
раньше работала в леспромхозе. Дед был
участковым милиционером.
- Откуда же это ваше увлечение музыкой?
- Сам не знаю. Но мне с детства нравилось. Лет
шесть было, когда я стал напевать с пластинок,
подражать. Это не была, конечно, классика.
Откуда ей было взяться в нашей семье? Разве что
радио. Раньше было, как ни включи – классическая
музыка. Во всяком случае, очень часто. И я
слушал постоянно. Телевизор включишь – классика,
радио – классика. Когда стал чуть постарше,
голос чуть окреп, я именно классические вещи
стал повторять – со слуха, подражая даже
конкретным исполнителям. И мне говорили, что
получается не хуже. Ерунда, конечно. Я довольно
поздно узнал, что у меня «лирико-драматический
тенор», и большинство моих подражаний были
несостоятельны. Тем не менее, похвалы меня
равнодушным не оставляли. Только когда пришёл в
оперную студию, понял, как всё это несерьёзно...
Я в это время работал водителем «Совтрансавто»
на международных перевозках. Всегда брал с собой
кассеты, диски с классической музыкой...
- И за рулём, видимо, пели?
- Не без этого. И за рулём, и без руля.
- Мне кажется, сегодня такой путь в
профессиональное искусство – через
совхоз-техникум, через «Совтрансавто» – заказан.
- Не стал бы утверждать. Пути Господни
неисповедимы.
- Как складывается сегодня ваша семейная жизнь?
Жена, дети не обижаются на главу семьи, что
поменял он довольно денежную профессию на
искусство?
- Всё, в общем-то, нормально. У меня две дочери.
Но петь не хотят, хотя и голос есть, и слух.
Дескать, пап, зачем нам петь – зарплата
маленькая. Что тут скажешь. Если бы я не
поработал водителем и не обеспечил какой-то
задел на жизнь, может, я не пел бы сегодня.
- И не стали бы недавно лауреатом международного
конкурса. Несколько слов об этом знаменательном
событии.
- Этот конкурс имени Изабеллы Юрьевой (в
программе только романсы) проходил в Таллине с
21 по 26 мая. Я вообще люблю исполнять оперные
арии, русские народные песни, итальянские. Но
романс – это нечто особенное, это
мини-спектакль. Если ария – это какая-то сцена
из спектакля, то романс от начала и до конца –
это цельная вещь, законченная постановка. Хоть
она и сжата по времени, но в ней всё
присутствует.
- Насколько представителен и престижен конкурс в
Таллине?
- Для меня, безусловно, и представителен, и
престижен. Но люди, знаете, разные. Кто-то за
меня очень рад, кто-то вовсе не рад моей победе.
Если конкурс проходит в Таллине, за границей, то
и называться ему международным не грех. Но вот
есть такое мнение, что настоящие международные
конкурсы – это, когда в Твери, Тамбове или
Рязани приглашают несколько исполнителей из
ближнего зарубежья. А Эстония, как меня
некоторые пытаются убедить, – это несерьёзно.
- Мне кажется, уровень определяется составом
участников, жюри...
- География участников впечатляет: от
Владивостока, Ангарска, Томска до самых западных
пределов – Украина, Беларусь, Латвия, Литва,
Эстония. Много было исполнителей из Москвы и
Подмосковья. Это был XI конкурс. На десяти
предыдущих жюри возглавлял Мати Пальм, солист
театра оперы и балета «Эстония» в Таллине –
звезда мировой величины. К сожалению, на этом
конкурсе он не смог участвовать из-за болезни.
Но в составе жюри были народные и заслуженные
артисты, известные вокалисты. Вообще, высочайшая
организация. Я на восьми конкурсах был до этого,
но такого внимательного, сердечного отношения к
участникам даже представить не мог.
- Тем не менее, часто приходится слышать о
«русофобии» в Эстонии.
- Ничего подобного я не встречал. Свободно
ходил, говорил, ездил в общественном транспорте.
Даже ни одного кривого взгляда не заметил. Да,
сразу видят, что русский. Но там много русских.
Люди зрелого возраста приветливы, понимают
прекрасно и говорят по-русски. Молодёжь – уже
нет, их не учили. Ходят крашеные, в наколках, но
ничего не могу плохого сказать – достойное у них
поведение.
- А кроме вас, русские были в числе лауреатов
конкурса?
- На конкурсе было два раздела: любителей и
профессионалов. Я выступал в профессионалах, и
здесь все победители были русские. Первое место
заняла народная артистка России, ведущая певица
Томского музыкального театра Людмила Травкина,
второе – у меня и молодой вокалистки из Москвы,
третье – у баритона из Санкт-Петербурга,
красавец-парень, 26 лет, великолепный голос.
Концертмейстером у нескольких участников на этом
конкурсе был Леон Аганезов. Я с ним познакомился
– очень приятный в общении, остроумный человек.
Вообще, все концертмейстеры были очень солидные
люди. Мне, например, аккомпанировала
концертмейстер Большого театра Ирина Коробова.
- И какие впечатления остались?
- Самые наилучшие. На первой репетиции были
какие-то шероховатости, на второй – уже
нормально, на третьей – всё хорошо. А на
конкурсе она вообще мне великолепно сыграла. Я
даже не думал ни о чём, кроме своего. Исполнял
романсы Глинки, Булахова, Гурилёва, Ашкенази,
Татьяны Толстой и Дунаевского «Скажите ей». То
есть два тура по три романса.
- В этой конкурсной программе что вам было
ближе, что принесло наибольший успех?
- Вы знаете, я там выслушал очень много лестных
отзывов по всей программе. Я ещё человек такой –
подошёл и поинтересовался впечатлением
авторитетных людей. У каждого певца могут быть и
огрехи, и шероховатости, которые самому
незаметны, а со стороны, наоборот, слышны.
Бывают вещи, которые не так сложно исправить.
Некоторые просто говорили, что всё прекрасно,
некоторые давали советы – по стилю, по форме. По
вокалу не было замечаний.
- То есть вы и организаторы конкурса понравились
друг другу. А как складываются ваши дела в
областной филармонии?
- Дела идут хорошо. Выступаю, без работы не
сижу. В творческом плане тупиков нет. Я работаю
постоянно с концертмейстером Ириной Гончаровой.
Никогда не стесняюсь обращаться за помощью к
своему педагогу по вокалу Ирине Григорьевне
Нециной. Все великие певцы (я к ним себя,
конечно, не отношу), даже великие певцы
постоянно имеют «ухо со стороны». Без этого
нельзя, нельзя считать себя вполне грамотным,
самодостаточным. Вот хотя бы говор у нас – мы
акаем. И не замечаем. Надо, чтоб кто-то сказал
(как и было): Анатолий, подбери буковку, сделай
чуть-чуть вертикально – и приходит та самая
культура исполнения. Поэтому и говорю: нужно
«ухо». Ирина Григорьевна всегда помогает с
удовольствием, и мне очень много даёт общение с
нею. Сейчас оканчиваю институт по вокалу, но
надеюсь, что наше сотрудничество не прервётся.
- Как вам наш институт искусств? Приходилось
слышать скептические отзывы о качестве
образования, которое там получают студенты.
- Вы знаете, этот институт – очень серьёзное
учебное заведение. А отношение к нему у каждого
из тех же студентов своё. То есть: что он хочет
от этого института. Или получить знания и
умения, или просто диплом на всякий случай. А
то, что там ведётся работа, и работа настоящая,
я не понаслышке знаю. Ещё когда заочно учился на
постановщика, у нас там и актёрское мастерство
отрабатывали, и по части режиссуры много было не
только теории, но и практики. На вокале мне
сейчас полегче: я постоянно на сцене. Другим
труднее приходится.
- Постоянно на сцене – это свои концертные
программы?
- Конечно. Я не считал, сколько их уже у меня.
Но, практически, ко всем праздникам есть.
Военная программа мне самому, например,
нравится. Собственно, на военную тему у меня
репертуар на два сольных концерта. Есть
программы по композиторам: Чайковский, Глинка,
Даргомыжский. Если брать авторов слов, то в моём
репертуаре Пушкин, Тютчев, Фет.
Отдельно накануне 100-летия А. Твардовского
хочется сказать о «Смоленском рожке» композитора
Георгия Свиридова на слова Александра
Трифоновича. Сюда же – «Мать земля» и
«Солдатская баня» (из «Василия Тёркина»)
Анатолия Новикова. И произведения замечательного
нашего безвременно ушедшего композитора Валерия
Михеенкова «Прощаемся мы с матерями»,
«Солдатский путь». Это – Твардовский...
Всё не перечислишь. Мы работаем, и нам не грех,
если надо, за месяц выучить произведений
шесть-восемь. В репертуаре у меня сейчас уже
больше трёхсот произведений.
- А где вы выступаете – в основном, в зале
филармонии?
- Как раз нет. В основном, в школах, училищах,
районных домах культуры. По договору с турфирмой
пою для туристов в Новоспасском. Считаю, это то,
чем и должна заниматься филармония: нести
искусство в массы, расширять круг слушателей.
- Став лауреатом конкурса в Таллине,
почувствовали, что перешли в более серьёзную
«весовую категорию»?
- Я как-то спокойно отнёсся к этому лауреатству.
Эйфории никакой нет. Да, на какую-то ступеньку
поднялся, может быть. Но сколько этих ступенек?
К конкурсу готовился три года, а теперь понял,
что надо петь лучше. Вообще, у меня за плечами
уже восемь конкурсов и четыре лауреатства.
Какой-то опыт накапливается. А главное, участие
в конкурсах, творческое общение с коллегами из
других регионов и стран очень много даёт каждому
вокалисту. Здесь, действительно, главное –
участвовать.
- Однако, я просмотрел буклет, изданный к юбилею
филармонии, и заметил, что из солистов
филармонии классического жанра лауреатов
международных конкурсов нет. Напрашивается
вывод, что вы один из наиболее многообещающих
наших певцов.
- Я так не считаю. Мне достаточно того, что я
пою в родном городе – и никуда не рвусь. Может,
потому, что из академических певцов филармонии
за всю её историю солист, который родился в
Смоленске, – это Смирнов. Остальные –
иногородние. Ирина Григорьевна из Пензы,
Широкова из Забайкалья, Комиссарова из
Белоруссии, только Афонов из Шумяч, со
Смоленщины. А чтобы в Смоленске родились – я
таких не знаю.
- Надеетесь получить звание заслуженного артиста
России?
- Честно говоря, не думаю об этом. Я работаю и
буду честно работать, как могу. Меня не надо
заставлять это делать, я делаю это с
удовольствием. Потому что голос даёт Господь, и
Господь определяет, где тебе петь. Вот он,
по-моему, определил мне место – я здесь и пою.
Мне тут говорят: езжай в Москву, езжай туда,
езжай сюда. А зачем? Везде люди, везде петь надо
– и какая разница, где?
Я приезжаю в Новоспасское – там зрители из
Москвы. И они восторгаются: мы думали, что в
этой дыре – Смоленщине – будет какая-нибудь
самодеятельность. А то, что мы слышим, такого и
в столице нет. Так и должно быть. У нас – своё.
- Сейчас интерес к классической музыке падает,
народ кассы не штурмует. Чем это можно
объяснить?
- Прежде всего, государственной политикой. Я уже
говорил о зарплате, и как дочка мне заявила.
Непрестижно, понимаете? Конечно, не деньги
главное, могут мне сказать. Но как без этого?
Артисту и одеться надо соответственно, и
тренажёрный зал посещать, и бассейн. Это не
прихоть. Я только через это, кстати, добиваюсь
каких-то голосовых побед – через физику. Вот у
меня велосипед, и я постоянно педали кручу.
Зимой на беговую дорожку хожу. Человек неизбежно
с годами съезжает, если не упираться. Мне уже 48
лет, и я чувствую дыхание старости – то есть
недостаток дыхания. Раньше об этом и голова не
болела. Надо бороться за голос.
- Не курите, не пьёте?
- Нет-нет. Раньше, правда, выпивал, но потом
понял, что это мне не надо. Какой интерес пить
или даже напиваться, если я знаю, что будет
утром. Мне это неинтересно. Я, знаете, люблю
качество жизни: хорошо лёг, хорошо заснул,
хорошо выспался – встал утром и побежал. А когда
начинает с ночи коленки поламывать, кое-как
встанешь и идёшь, как старик... Было у меня
такое. И понял, что и диета нужна, и тренировки.
Это суставы. А голос – и вовсе такая
драгоценная, хрупкая вещь. Вот я гляжу на людей
– вроде, всё просто, легко у них. И думаю:
наверное, один я такой несчастный, что всего
добиваться приходится диким трудом, постоянно
работая над собой. Когда малейшие вокальные
неудачи случаются, сразу обращаюсь к своей
физической форме – и понимаю, что, да, тут я
чуть-чуть прилёг, поленился. Надо встряхнуть
организм, чтоб обменные процессы пошли в нужном
русле.
- Наверное, обидно обывательское представление о
лёгкой жизни певцов. Дескать, вышел, спел,
денежки получил – и свободен. Мы, мол, на
праздник за столом в десять раз больше поём
задаром...
- Знаете, за столом и я без всякой физ- или
другой подготовки спою. А когда у тебя
концертный номер, произведение настоящее,
которое надо донести до слушателя, раскрыть его,
создать образ – тут совсем другое.
- Вы каждый день поёте, репетируете?
- Если я чувствую, что мне голосовой аппарат
позволяет, то могу и каждый день. А когда
понимаю, что этот самый аппарат устал – надо
дать отдохнуть денёк-два-три. Нормальные артисты
(от москвичей не раз слышал) рассказывают: перед
концертом три дня сижу дома, лежу в постели,
отдыхаю. У меня такой возможности нет: живу в
частном доме – надо топить, носить, выгружать,
привозить и т.п.
- Может, это как раз та самая необходимая
«физика»? В таком случае, как говорится, дай Бог
вам побольше таких забот. И мы, возможно, станем
свидетелями новых побед солиста Смоленской
филармонии Анатолия Смирнова. Во всяком случае,
надеемся и от всей души желаем успеха. Спасибо
за интервью.
|
|